Полная статья К.Фукса про Казанских татар

 

ГЛАВНАЯ >> "Казанские татары в статистическом и этнографическом отношении".  К. Фукс.

"Казанские татары в статистическом и этнографическом отношении". К. Фукс.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тЬмь, чтобы по отпечатали предстаялеио было въ Цеисуриыи Комитетъ узаконенное число экземпляров!,. Мос­ква , Марта 4 дня 1843 года.

Ценсоръ Н. Крыловъ.

Казанские Татары, в течение трехъ сот лът от их покорения, сохраняют еще так много собственнаго, нацюнальнаго, что заслуживают особеннаго внимания наблюдательнаго эт-нографа. Они всегда жнвут довольно отдельно от Русских и от других их окружающих племен, пред которыми они стараются, даже и ныне , поддержать то преимущество, каким отличались никогда их предки. Они гордятся своимъ происхождением, своими моральными качествами , своей религией , своим домашним бытом, что все составляет их отличительный характер.
Прежде, нежели буду описывать нравы и обычаи Татар, я должен наперед изложить некоторыя статистическия замечания.
Число Татар, живущих в городе Казани, простирается до 6,500 ч. обоего пола. Они живут в полуденной стороне города , к Волге, в двухъ слободах, состоящих из 780 домов, с 8-ю мечетями и со столькими же школами, с гостинным двором и с магистратским домом.
В числи сих жителей находится:
Купцовъ 1-й гильдии: 5 семействъ
2-й - - 3 — —
3-й - - 68 — —
Сии 76 семействъ составляютъ:
мужеск. п. — 376 ч.
женск. п. — 375 ч.
Итого 751 ч. купеч. сост. мещанъ — — 722 семейства муж. п. — 1,736 ч. жен. п. — 1,934 ч.
Итого — 3,670 ч. мещ. сост.
Все сии 4,421 ч. купеческаго и мъщанскаго состояния, составляют, настоящее число постоянныхъ жителей въ объихъ Татарскихъ слободахъ.
Означенное число Татаръ ежегодно умножает ся приходящими сюда , на время , изъ окрест-ныхъ Татарскихъ деревень, около 700 ч., кото рые нанимаются здесь на работу , на Русскихъ и Татарскихъ мыльныхъ и кожевенныхъ заво-дахъ. Сверхъ того находятся между здъшними Татарами, приезжающие изъ разныхъ уездовъ Казанской Губернии, торговые крестьяне, незаписанные въ число Казанскихъ мъщанъ; число ихъ неръдко простирается до 850 ч.
Теперь помещаю таблицу всех, постоянно живущих ныне в Казани Татар, по летам их.

	/мужс.п./Женс п		Всего.
— до 6-ти лет.	385	330	715
от 6 до 10 —	267	241	508
— 10 — 15 —	234	237	471
— 15 — 20 —	177	241	400
— 20 — 25 —	186	226	412
— 25 — 30 _	181	219	400
— 30 — 35 _	120	141	261
— 35 — 40 —	120	145	265
— 40 — 45 —	102	131	233
— 45 — 50 —	73	106	179
— 50 — 55 —	70	91	161
— 65 — 60 —	69	90	159
— 60 — 65 —	47	52	99
— 65 — 70 —	43	27	70
— 70 — 75 —	23	17	40 20
— 75 — 80 —	11	9
— 80 — 85 —	4	1	5
— 85 — 90 —	—	3	3
— 90 — 95 _	—	—	_
— 95 — 100 —	- 2		2

Итого— 2,112 — 2,309 — 4,421.
Полагаютъ, что число Казанскихъ Татаръ, въ течение 40 лет, уменьшилось. Никоторые думают, что не содействуетъ ли этому уменьше­нию многоженство; однакож, по моим изысканиям, я не могу совершенно съ этимъ согла­ситься. Очень немногие изъ Татаръ имеют болеее одной жены. Я сделал по этой части следующие наблюдения:
Изъ Казанскихъ Татаръ только 55 ч. имеютъ по 2 жены, только 6 ч. Имеютъ по 3 и только 2 ч. по 4; следовательно только 63 ч. имеют 136 жен.
Из этихъ 63 браков некоторые, точно, совер­шенно бездетные, как например одинъ Татаринъ 44 лътъ отъ роду, имеющего одну жену 38 лътъ, другую 14 лътъ не имъютъ дитей; дру­гой, которому отъ роду 62 года, имея двухъ женъ, одну 41 года, другую 28 лить,— так­же бездетенъ; третий—41 г. ни отъ первой 30 лътней, ни отъ другой 17 льтней, дътей не имеетъ; четвертый, 26 лътъ отъ роду, съ двумя женами однихъ летъ съ собой, также бездътенъ.
Однакожъ некоторыя полигамии бываютъ до­вольно многодътны. Одинъ Татаринъ, 48 лътъ отъ роду, получилъ отъ 3 женъ 7 сыновей и 2-хъ дочерей; другой', 45 лътъ, отъ 3 женъ имъетъ 4 дочери; третий, 67 лътъ, имъетъ отъ 4 женъ 5 сыновей; четвертый, отъ 2 женъ, имъетъ 7 сыновей и 2 дочери.
Впрочемъ, вообще у Татаръ одноженство имъетъ болъе плодовитости, хотя въ сравнили съ Русскими далеко несходно. Одинъ Татаринъ, отъ 1 жены, имъетъ 6 сыновей и 1 дочь; другой, также отъ одной жены, имъетъ 7 сы­новей. Въ примъръ самаго плодотворнаго брака, сколько мнъ извъстно, изъ здъшнихъ Татаръ, могу поставить слъдующий: Татаринъ, Абдулъ-Гафаръ, 54 лътъ; его жена, Бадигиль-Замяль,
46 лътъ; ихъ дьти, сьшовья: Ибрагимъ, 22 л. Ахметъ, 9 лътъ, Шахи-Мухамедъ, 1 г.; ихъ до­чери; Биби-Фатима 29 лътъ, Биби-Хадыча, 25 л., Биби-Гайша, 22 л., Сарви-Замяль, 20 л., Му-хабъ- Замяль , 7 л. Биби Фатяха, 3 лътъ.
Примъромъ самаго плодотворнаго многожен­ства можетъ служить семейство бывшаго Казанскаго Ахуна , Сатара Сагитова. Он имел 4-х жен, одну изъ Бухарии и трехъ из здешнихъ Казанскихъ Татарокъ. Онъ былъ здешним мещанином; но, по смерти его , вдова записалась въ 3 гильдию купеч. сослов. Дети его были следующими: дочери—Хадича, 24 л., Зюгря, 22 л., Мавтюха 20 л.; сыновья: Абдулъ-Кахаръ, 20 л., Хусайзанъ, 18 л., Хусаинъ, 12 л., Фахрудинъ, 11 л., Сагитдинъ, 11 л., Са-дыкъ, 9 лътъ, Абдулъ-Насьгръ, 7 л., Юсупъ, 4 лътъ.
Изъ этого уже видно, что полигамия не имеет важнаго влияния на умножение сего народа.
Другая, по моему мнению, гораздо важнейшая причина, препятствующая большему умножению народонаселения у Татаръ, есть сильное стремлеше ихъ къ Русскимъ трактирамъ, где познакомились они съ Европейскою роскошью и пьянствомъ. Таковое стремление наиболъе усили­лось въ течении послъднихъ 20 лътъ. Многие Татарские купцы и мъщане почти ежедневно посъщаютъ трактиры и оставляютъ там значи-тельныя суммы денегъ. При входъ въ трактирь, прежде всего они требуютъ 2 или 3 рюмки
называемаго ими бальзама, настояннаго аромат­ными травами на самой крепкой водке; потомъ подаютъ имъ солянку изъ стерлядей, вкусно приготовленную, въ которую льютъ они, по своему вкусу, чрезвычайно много крепкаго пивнаго уксусу; после сего подают имъ самое любимое их питье, крепкое пиво. Обыкновенно одинъ Татаринъ выпиваетъ тамъ до 5 или до 6 бутылокъ, а иные даже до 12 бут. пива. За этимъ питьемъ они поютъ всегда любимыя ихъ писни, и любятъ слушать музыку, особенно ор­ганы. Тутъ же они много курятъ табаку, чего дома никогда не дълаютъ. Послъ пива пьютъ чай, и каждый Татаринъ вьшиваетъ до 20 чашекъ; часто, после чаю, принимаются снова за пиво- Можно сказать, что здоровый Татаринъ втрое больше естъ и пьет противъ Русскаго; но за то на ихъ пирушкахъ гораздо ръже слу­чаются ссоры и драки, нежели у Русскихъ; а если уже случатся, то чрезвычайно трудно ихъ скоро успокоить. Bысокомерие въ ихъ характере приметно даже и въ этомъ положении.
Они чрезвычайно любятъ лакомиться: я видел, какъ одинъ Татаринъ, въ летнее время, изъ окошка трактира подозвалъ къ себъ моро­женщика , съ жадностною ел мороженое, рюм­ку за рюмкою, такъ что наконецъ ничего не осталось у продавца. — Иногда они берутъ съ собою въ трактиръ утку, или говялины кусокъ, и отдаютъ сварить в солянке потому что не употребляють въ пищу мяса Русскаго колотья;
однакож некоторые из них и решились бы есть такое мясо , но боятся, чтобы Русские не подложили туда свинины. Многие из богатых Татарских купцов, торгующих в общем гостинном дворе, обедаютъ въ близь находящем­ся Русскомъ трактире , по причине отдаленно­сти отъ ихъ слободы.
Во время Рамазана, т. е. поста, Татары днемъ не являются въ трактире, но въ сумерки идутъ туда толпами. Многие молодые люди посещали бы въ это время трактиры и днем , если бы не боялись , по ихъ самолюбио , подвергнуться насмешки отъ своей братьи. У нихъ есть ста­ринный обычай, во время Рамазана, въ случае невоздержности какого-либо Татарина днемъ въ пищи, или питья, тотчасъ схватить его и пред­ставить Мулле. Мулла въ ту же минуту мараетъ ему лице сажею и въ такомъ виде выгоняетъ на улицу , где другие Татары-, по религиозному побуждению, бьют его палками, или брызжут в него грязью до тех пор , пока он куда нибудь от нихъ не скроется. Недавно случи­лось , что одинъ Татаринъ, во время поста, днемъ вышелъ изъ кабака; Татары бросились было на него, чтобы схватить, но ему удалось убижать отъ нихъ въ другой кабакъ , где онъ нашелъ безопасное убъжище до вечера, какъ никогда преступники у Римлянъ въ ихъ хра-махъ.
Я не могу умолчать объ одной изъ причинъ медленнаго умиожешя Татаръ, именно, объ ихъ
склонности выбирать себе жен из очень молодых, даже незрелыхъ лътъ девицъ, особен­но между богачами, не смотря на строгое за-прещеше отъ Правительства. У такихъ незрелыхъ женщинъ всегда бываютъ лица бледныя и болъзненньи; онъ бываютъ, по большой ча­сти, или Вовсе бездътны, пли производятъ слабыхъ и скороумпрающихъ детей.
Многие Татары, для избежания рекрутства, приписываютъ детей своихъ по разнымъ уездамъ , и даже въ другихъ губернияхъ. Таким образомъ число Казанскихъ Татаръ уменьшается. Равномерно, мнопе изъ Казанскихъ Татаръ, из­держивая чрезвычайно много денегъ въ тракти-рахъ, или, по неудачному торгу въ здъшнемъ городе, выходятъ изъ числа купцовъ и мещанъ, и сделавпшсь торговыми крестьянами, разъезжаются по разнымъ уездамъ. Наконецъ надлежитъ заметить и то, что вообще Татары боят­ся быть избираемыми въ разныя, по службе, дол­жности, даже въ звание головы , или въ члены Ратуши. Есть примеры, что некоторые, для избежашя выборовъ, переселились въ города дру­гихъ губернний.
Татарская слобода состоитъ ныне изъ регулярныхъ улицъ, по общему плану города; но они не вымощены и без фонарей, от этого, особенно осенью, тамъ бываетъ почти непроходимая грязь. Дома, по большой части, дере­вянные , обыкновенно о двухъ этажахъ; есть много каменныхъ, хорошо выстроенныхъ. Дома
их строются Русскими, которые работаютъ да­же при поправке мечетей; и на оборотъ: я ча­сто видълъ, что Татарские мужики занимались строениемъ деревянныхъ домовъ въ Русскихъ деревняхъ. Нижний этажъ каждаго дома служитъ вмъсто амбара, или отдается въ наемъ; а въ верхнемъ живутъ сами хозяева. Прежде го-родскте дома у Татаръ строились также, какъ деревенские: домъ, обыкновенно, стоялъ на средине двора, а кругомъ его амбары и деревянныя стены. Даже и теперь видно здесь несколь­ко такихъ домовъ.
У Татаръ есть довольно странный обычаи, что ихъ мечети и школы не могутъ быть ни строены, ни поправляемы отъ общества, но отъ одного только какого-либо богатаго человека. Вотъ, думаю, причина, почему у нихъ некоторыя общественныя здания, по наружности, такъ мало поддеряживаются въ ихъ прочности. Обыкновенно простые мещанские дома распо­лагаются слъдующимъ образомъ: на правой_руке отъ двери въ горницу стоитъ большая печь: при ней находится небольшой котелъ, въ которомъ варится пища. На печи стоятъ два мед-ные , полуженные кувшина, одинъ мужу, —дру­гой— жене; потому что, по обряду своему, они оба не могутъ умываться изъ одного кувшина. За печью, въ углу, находится весьма большой медный тазъ для умыванья, надъ которымъ висятъ два полотенца, одно для лица и рукъ, другое для обтиранья ногъ.
Подалье, на право, у стены приделаны широкие нары, где лежатъ довольно пьшныя пе­рины съ занавесомъ; впрочемъ, у иныхъ, гдъ нътъ занавъсу, перины свертываютъ и кладутъ у стены. Противъ двери, на право, стоитъ столъ, покрытый пестрою бумажною скатертью; а на столъ поставлено маленькое зеркало.—Влево, къ углу, также находится покрытый столъ съ чай­ными фарфоровыми чашками, съ мисками и несколькими подносами. Около самыхъ стенъ несколько простыть деревянныхъ стульевъ; самоваръ всегда стоитъ у печи. Между столами у стены поставлены два красиво-обитые сундука, служащее украшениемъ горницъ и покрытые ко­врами. На передней стенъ, противъ дверей ви-ситъ небольшое зеркало. У самыхъ столовъ по­стланы простые ковры. На каждомъ окошке стоятъ горшки съ бальзаминами и душистыми базиликами. Отъ большой печи вправо у стены виситъ занавъсъ, закрывающш небольшое место; здесь, когда бывають у хозяина гости, всегда должна обедать хозяйка, чтобъ никто не могъ ее видеть. Мужъ, обыкновенно, напередъ обедаетъ съ сыновьями или с гостями, а жена только прислуживаетъ; сама же обедаетъ после за занавесом. Въ задней половине сеней находится небольшая комната безъ печи, гдъ лежатъ шу­бы, платье и разные домашние пожитки; тугь же лътомъ спятъ хозяева.
Дома богатыхъ Татарскихъ купцовъ, по на­ружности своей, мало отличаются отъ домовъ

Русских дворян и купцов. Внутри дома сте­ны часто расписываются Русскими малярами, где представлены ландшафты с деревьями, с цветами, с рекой; иногда представляется море с кораблями; но никогда там не увидишь ни людей , ни зверей , ни птиц;—это строго за­прещено. Вокруг комнаты стоят стулья с диванами по Европейски. Столы всегда покрыты пестрыми скатертями. Несколько больших зеркал украшают стены. Употребление зеркал началось у них не так давно; но ныне каж­дый купец обращает на это особенное внимание, как на необходимое украшение дома. Пол покрыть богатыми Персидскими коврами. По углам комнаты стоят комоды из краснаго дерева и бюро; но нигде не видно в шкафах серебра, как у Русских купцов: ибо Татарам запрещено употребление серебренных ложек; за то бывает у них множество хорошаго фарфору; особенно они любят чай­ный прибор, росписанный яркими пестрыми красками; также находится разная Китайская фарфоровая посуда, даже ложки для виду. Здесь также находится вещь, самая необходимая у всёхъ Татар , большой медный умывальный таз; над ним висят два красиво вьшитыя полотенца, а повыше их белая чалма хозяи­на, которую надевает он, когда идет в ме­четь. Почти у всех татарских купцов сто­ят клетки с Египетскими голубями, которые, вероятно, воркуя, напоминают им не оставлять своих жен. На потолке висят хрустальныя люстры, а по стенам жирандоли. По всем окошкам, особливо на улицу, стоят горшки с лимонными деревьями, с винными яго­дами, .с геранью и особенно с бальзаминами и душистыми базиликами. На одном из сто-лов положенъ алкоран, печатанный в Каза­ни , нередко другие дорогие, красиво писанные алкораны и другия духовныя книги. Также ви­сят стенные часы и нисколько карманных, развъшанных в разных местах по стенамъ. Здес никогда не видно женщин; он находят­ся в задних комнатах, куда входить мущинам не позволено. За обедом при гостях прислуживают мущины.
Какъ врач, я имел несколько случаев пользовать Татарскихъ женъ; разскажу одинъ изъ нихъ. Хозяинъ ввелъ меня изъ приемныхъ комнатъ, чрезъ многие пустыя комнаты, До дверей их спальни; тутъ позвалъ онъ стару­ху и приказалъ ей проводить меня к больной, но сам не пошелъ туда со мною. Пришел к больной в спальню, я увидел широкая нары, покрытыя богатыми коврами , и на них мно­жество подушек. Кругом по стенамъ висели женская платья и богатыя шубы. На место стульев стояло там много больших, красиво окованных сундуков, также покрытых ко­врами. Моя больная лежала на перине за бога-тым занавъсом. Я, сколько знал по Татарски. просил ее, чтоб она позволила мне пощупать пульсъ; она изъ подъ занавъта выста­вила мнв руку, которая была унизана золоты­ми браслетами и Голландскими червонцами; а какъ это препятствовало меть сыскать пульсъ, то немалаго стоило труда уговорить ее снятъ эти украшешя. Но посмотръть у больной языкъ, что инь всего нужнее было, и увидать чрезъ это ея красивое личико, старуха ни подъ какимъ видомъ мне не позволила.
Обыкновенно пища у богатыхъ Казанскихъ Татаръ состоитъ въ слъдующемъ. Утромъ рано пьютъ они чай и при этомъ ъдятъ маленькие сдобные пирожки съ говядиной, называемые, перемяджь. Въ полдень къ объду подаютъ: 1) пельмени съ говядиной и кислымъ молокомъ (казан-бикмясы); или пловъ, изъ суховареннаго сарачинскаго пшена съ изюмомъ; 2) круглой пирогъ, называемый балышъ, съ мясомъ и сарачинскимъ пшеномъ; при чемъ подаютъ соленые огурцы; 3) жаренный гусь или утка съ картофелемъ; 4) вареная говядина съ хръномъ или съ сырою кислою капустою; 5) урюкъ, сначала обданный варомъ, и прохлажденный (рыкъ); 6) чай, съ маленькими сдобными пирожками, вели­чиною съ лъсной оръхъ, называемый Баурсакъ. Въ 6 часовъ вечера снова пьютъ чай со сливками и съ сдобными пирожками, какъ и утромъ. Ужинъ состоитъ изъ пельменей и лапши.
Пища мищанъ и небогатыхъ Татаръ заклю­чается въ слъдующемъ.—Утромъ они пьютъ чай съ калачами; за объдомъ едятъ лапшу съ говя-диной или пельмени. Пища Татарскихъ кресть-янъ: утромъ, ржаная мука, вареная въ воде съ солью (баламыкъ или талканъ); за объдомъ салма, состоящая изъ крошенаго тъста съ ба-раньимъ жиромъ; а лътомъ кислое молоко или каймакъ изъ гречневой муки въ скоромномъ масль; вечеромъ, опять—болтушка изъ ржаной муки.—По праздникамъ—баранина. Въ празд-никъ же, называемый Джинъ и на свадебныхъ пиршествахъ употребляютъ лошадиное мясо.
Одежда Казанскихъ Татарскихъ купцовъ такъ отлична отъ платья всех другихъ народовъ, что заслуживаетъ особеннаго внимашя. У му-щинъ: рубаха (кульмякъ) изъ ситцу, китай­ки или миткаля, бьлая или красная, до колънъ. Исподнее платье, чрезвычайно широкое (штанъ), изъ ситцу, или изъ китайки, или иногда изъ шелковой матерш. Чулки (юкъ) бумажные или холщевые. Ичиги (читыкъ), иногда вместо чу-локъ, изъ тонкаго сафьяна, желтаго или крас-наго. Башмаки (калушъ), черные или зеленые. На рубахъ два камзола: маленькой камзолъ безъ рукавовъ, шелковой или парчевый; на немъ большой камзолъ (казаки эдресъ) шелковой съ рукавами. Кавтанъ (чекменъ), халатъ изъ нанки или изъ синяго сукна. Кушакъ (пода), шелковой. За пазухой шелковой носовой платокъ (чаулокъ.) Тебетей (такья), вышитая золо-томъ ; богатая в 60 рублей , обыкновенная въ 5 рублей. Шапка (бурыкъ) бархатная, опущенная какимъ нибудь мъхомъ; у богатыхъ бобровымъ, цъною иногда въ 400 рублей.
Каждую Субботу Татары подстригаютъ свои бороды, и бръютъ себъ голову чрезъ две недъли. Въ Пятницу утром ходят_свою баню , а въ Субботу многие въ Русскую торго­вую баню. —Женщины ихъ, по прошествии каждыхъ 40 дней, должны маленькими щипцами выдергивать изъ дътородныхъ частей и подъ пазухой волоса, и наклеиваютъ ихъ на кусокъ серы. Не смотря, что эта операция довольно чувствительна и даже сопряжена съ болью, они не желаютъ при этомъ употреблять бритву, чтобъ кожа на этихъ нежныхъ мъстахъ не сдълалась жесткою. Татары думаютъ, что, при этихъ природныхъ украшенияхъ, нельзя молиться Богу.
Одежда женская въ домахь зажиточныхъ куп-цовъ следующая:
1) Колпакъ шелковой съ бахрамою и позументами, цъною въ 50 рублей. ^{На мъсто колпака замужняя женщины носятъ на головь шелковой или парчевой платокъ (за-наръ чаулокъ), остроконечной, склоняющшся концомъ на правую сторону.}
2) Серьги (ал-ка-кашли, челдерли) изъ серебра, вызоло-ченныя, примерно цъною въ 35 рублей.
3) Ожерелье (каптарма); Чага—вызолоченного серебра , съ каменьями , особенно съ бирюзами, съ вызолоченными рублевиками, обращенными портретомъ къ углу, цъною въ 60 рублей.
4) Рубашка (кульмякъ), изъ ситца, или изъ ки­тайки, или шелковая, пестрая, длиною до пят, обшитая, около шеи и на грудя, позументами, внизу с тройными уборками и съ лентами, ценою въ 80 рублей; а ежели изъ парчи, то стоить 350 рублей.
5) Панталоны (штанъ) — изъ кумача , въ 9 аршинъ , или изъ ситца въ 6 аршинъ, или изъ шелковой материи въ 5 ар­шинъ , пестрые и широкие. Эти панталоны у богатыхъ стоять 15 рублей; у женцинъ средняго состояния 4 руб; у деревенскихъ изъ дур-наго холста въ 25 коп.
6) Ичиги — (читыкъ) ботинки сафьянные, искусно выстроченные шел-комъ, красные, желтые и зеленые, цъною въ 9 рублей; шитые золотомъ, циного отъ 18 до 30 рублей. На мъсто чулковъ онъ обертываютъ но­ги тонкимъ полотенцемъ.
7) Туфли, изъ кра-снаго сафьяна, шитьи золотомъ, цъною отъ 7 до 10 рублей.
8) Кукренъ для закрывания женскихъ грудей, изъ шелковой матерш или парчевой , обшитой позументами, цъною въ 10 рублей.
9) Камзолъ безъ рукавовъ, длиною до колЪнъ, изъ шелковой матерш съ позументами и съ карманомъ на правой сторонь для носо-ваго платка, которой Татарки никогда не но­сятъ въ рукахъ, цъного отъ 80 до 400 ру­блей.
10) Джиланъ парчевой или шелковой съ позументами, очень длинной и съ весьма длинными рукавами, цъною у богатыхъ въ 2000 рублей. ныне Джиланъ выходить изъ моды; а вмъсто его дълаютъ камзолъ съ длинными ру­кавами : у богатыхъ из парчи, а у бъдныхъ изъ китайки или нанки, на лисьемъ ила заячьем меху.
11) Шелковая большая фата (Куши-чау-локъ), съ золотыми цветами, простирающаяся по спине и укрепленная надъ колпакомъ , це-ною, у богатыхъ, отъ 120 до 300 рублей.
12) Браслеты (Мерчемъ-блязекъ) изъ вызолочен-наго серебра съ надписями, съ камнями, особенно съ сердоликами и съ бирюзами, за ними на­низаны Голландские червонцы и несколько нитокъ красныхъ коралловъ , или жемчугу, ценою въ 3000 рублей.
13) Джузюкъ, у богатыхъ на каждомъ пальце по кольцу, изъ вызолочен-наго серебра, съ бирюзою, съ аметистами и съ жемчугомъ. Все эти десять колецъ ценою въ 500 рублей.
14) Одна длинная, часто приделан­ная, черная коса , въ которую вплетены большие серебряньи монеты; на конце этой косы привешиваютъ несколько серебряныхъ монетъ для бренчания, (Чулпе).
15) Перевязь (Бути), чрезъ левое плечо, съ камнями, жемчугомъ и съ империалами. Внизу этой перевязи на правомъ боку пришитъ карманецъ, куда кладутъ мелко-v писанный алкоранъ; но часто тутъ, вместо мел-каго алкорана, находится кусокъ деревца. Причи­на сему есть та, что Татарки, охотницы часто и много пить чаю, принуждены бываютъ неред­ко ходить до ветру, и следовательно оставляютъ свою святую книгу дома. Такая перевязь сто-итъ до 3000 рублей.
16) Капотъ суконный, или нанковый, который они носятъ, набросивъ на голову и не вдевая руки въ рукава.
Летъ 30 назадъ, у Татарокъ былъ головной уборъ, похожий на сахарную голову, изъ шел­ковой матерш, покрытой Русскими вызолоченными рублевиками, съ коралломъ и съ жемчу­гомъ; вверху этотъ длинный конусъ оканчивался вызолоченною пуговкою. Во всемъ этомъ головномъ уборе весу 20 фунтовъ. Этотъ костюмъ ныне вышелъ изъ моды.
Татарка, такъ тяжело и пребогато одетая, ходитъ очень дурно, какъ утка. Но здесь во-просъ: кому показаться въ этомъ пышномъ на­ряде ? Одному только мужу, или сестрамъ сво-имъ, или другимъ своимъ подругамъ; потому что женщинамъ у Татаръ не позволено пока­зываться самому ближнему родственнику , изъ мужчинъ. Какая досада для Татарокъ !
Татарка, собирающаяся вечеромъ въ 5 часу идти въ гости, въ женскую компашю, наряжает­ся следующимъ образомъ: сперва моетъ все свое тело, потомъ надеваетъ новую, чистую ру­баху , натираетъ свое лице очень густо белила­ми и самыми яркими Китайскими румянами, вся­чески старается начернить брови , особенно ре­сницы , чтобъ глаза получили более яркости; далее чернитъ зубы и обвязываетъ ногти соста-вомъ, изъ Персидскаго порошка, сделаннымъ изъ сухихъ бальзаминовыхъ цветовъ (кна), и стертымъ съ квасцами. Этотъ составъ въ не­сколько часовъ краситъ ногти въ оранжевый цветъ. После этого косметическаго предъ Татар-скимъ туалетомъ приготовления, наряжается она уже въ свое праздничное платье, и незабываетъ пустить нисколько капель розоваго масла на грудь. Такимъ образомъ отправляется она, въ повозке, въ гости. Здъсь же напередъ подхо-дитъ къ жени муллы, потомъ къ жене поно-маря (Азанчи) и къ первостатейнымъ купчихамъ, по чиноположению, и наконецъ и къ мъщан-камъ. Все это дълается безъ поклоновъ , безъ цълованья, а только протяжениемъ, по ихъ этикету, объихъ рукъ , для приняия руки той особы, которую онъ уважаютъ. Ежели при этомъ обрядт» случится ей сдълать ошибку и подойти напередъ къ купчихи, а потомъ къ женъ мул лы, то сия последняя не даетъ уже ей, по об ряду, свою руку, а поднимаетъ объ руки и по-казываетъ ей ладони, какъ знакъ полученной ею обиды.
Вообще Казанские Татары прекраснаго тъло-сложения. Лице у нихъ длиноватое, глаза боль-ше серые или черные, взоръ ихъ проница-теленъ ; носъ длинной , съ горбомъ , восточной; губы толстыя, а верхняя довольно длинна; ску­лы малозначущи, борода черная, ис­кусно подстриженная, и около губъ подбритая; черепъ продолговатый и тонкий, всегда голый отъ бритья и покрытый тебетейкою; уши длин-ныя и отстающая отъ головы; шея очень тол­стая ; плечи преширокия; грудь высокая. Они вообще высокорослы, и станъ ихъ необыкновен­но прямъ. Походка ихъ очень важная. Тъло у нихъ вообще белое, и безъ волосъ. Многие Та-
тары дородны и толстобрюхи. Въ бытность мою въ ихъ мечетяхъ, я часто любовался, глядя на прекрасныя значущия лица ихъ стариковъ, и, по моему мнению, древние Итальянские знаменитые живописцы могли бы съ нихъ взять лучшие об­разцы для представления историческихъ пред-метовъ изъ ветхаго и новаго завъта.
Я не видалъ между Татарками очень кра-сивыхъ. Ихъ держатъ въ заперти ; следственно я долженъ говорить только о тъхъ, коихъ по-мъстилъ я въ третье отдъление Татарскихъ жен-щинъ, т. е. о женахъ и дочеряхъ мелкихъ мъ-щанъ. Они средняго роста; довольно толсты; держатъ себя, какъ ихъ мущины, очень прямо, но ходятъ плохо: къ этому много содъйствуетъ ихъ мешковатая одежда и препятствуетъ имъ имъть приятную для взора наружность. Они ра­но стареютъ: легко можно замужней 27 летней Татарки дать летъ 40. Причина тому, что ра но выходятъ замужъ и портятъ билилами и румянами свое лице, которое отъ этаго мазанья совершенно походитъ на дътскую, намалеван­ную куклу. Вообще у нихъ скулы выдаются болъе, нежели у мущинъ, и отъ того лице дълается шире, такъ что мущины ихъ всегда покажутся красивъе женщинъ. Тело у Татарокъ, коихъ мнъ случалось видъть, довольно желтова­то , а кожа походитъ несколько на пергаментъ и часто покрывается чешуйками и мелкою сыпью, отъ лежанья на теплыхъ, пуховыхъ пе-ринахъ и отъ тяжелой и очень теплой ихъ одежды. 34 Татары горды , честолюбивы , гостеприимны,
сребролюбивы, ^{чистоплотны , по их состоянию}
довольно просвещенны, почти несуеверны , ро ждены для торговли, хвастливы, между собою дружелюбны, искательны, вкрадчиваго свойства, во всемъ умеренны и довольно трудолюбивы. Въ продолжеши несколькихъ летъ , я имелъ случай быть, и иногда ездплъ нарочно по Та-тарскимъ деревнямъ, разныхъ уъздовъ. Я всегда усердно дълалъ мои наблюдения, относительно ихъ нравственности, образа ихъ семейной жи зни и домашняго быта. Каждый народъ имеетъ свое хорошее и свое дурное. Равнымъ образомъ и Татары; этотъ, уже более двухъ вековъ по- коренный, и ныые разсеянный между Русски-ми, народъ, такъ удивительно умелъ сохранить обычаи, свои нравы и народную гордость, точно какъ бы они жили отдельно.
Самая лучшая черта есть гостеприимство; еже­ли позоветъ знакомый Татаринъ въ деревню къ себе въ гости, то можно знать напередъ, что сделаешься на другой день болъным... Главное уго-щение Татаръ, чай, котораго надобно выпить не менее четырехъ чашекъ (у небогатыхъ Татаръ съ медомъ). Потомъ ставятъ на столъ каймакъ, (самыя густыя, вареныя сливки) малиновую пастилу и жареныя тоненькая лепешки. Отъ всего этого надобно непременно отведать; — но этимъ не кончится. Два или три Татарина, вамъ даже незнакомые, дожидаются, чтобы позвать васъ къ себе. — Отговориться невозможно. — Отказом
чрезвычайно ихъ обидишь; равнымъ образомъ, ежели въ гостяхъ не выпьешь три чашка чаю, и не поешь ихъ десерта.
Я несколько разъ испыталъ эту чайную пыт ку ; имея до двадцати пяти чашекъ чаю въ желудке, возвращался домой въ водяной болез-ни и долженъ былъ на другой день принимать лекарство. Я также несколько разъ былъ въ го стяхъ, съ моимъ семействомъ у Татаръ, нашихъ деревенскихъ соседей. Тогда ихъ гостеприимство показывается во всемъ блеске; ожидая насъ, все въ деревне наряжаются въ гтраздничныя платья: женщины, покрытыя большими платками, дожи-даются толпою у полевыхъ воротъ; мущины, которые намерены звать къ себе въ гости, встречаютъ за четверть версты отъ деревни, и вотъ тутъ начинается чайная попойка. Надобно непременно побывать въ пятнадцати домахъ. Все избы, куда насъ ожидали, были вымыты; на широкихъ скамьяхъ постланы перины, разброса­ны подушки; по стенамъ развешаны лучпля женсшя платья, мужсюе нанковые камзолы и ха­латы, и множество разноцветныхъ полотенцевъ; на столахъ постланы, ихъ изделья, скатертисъ красивыми узорами. Всякой зажиточный Татаринъ, имеетъ свой самоваръ, но въ той деревне, где мы были въ гостяхъ , Татары не были доста­точны ; тамъ самоваръ муллы путешествовалъ съ нами изъ дому въ домъ. После угощешя, Татарки просили насъ въ поле, и тамъ показы­вали намъ свои игры, которыл очень незабавны и непонятны. Схватываются рука съ рукою, бегаютъ какъ въ горелки; потомъ составляютъ кругъ, въ роде хоровода; две въ кругу ходятъ, бьютъ другъ друга по рукамъ, но все безъ пе-сенъ, безъ пляски , иногда только разсмеются.
Эти наши посещения домовъ въ Татарской деревне, всегда оканчивались последнимъ визи-томъ къ мулле, где сходствовало нисколько съ угощениемъ Казанскихъ Татаръ. Въ малино­вой постиле были прибавлены изюмъ, урюкъ, черносливъ и фисташки.—Мулла всегда старает-тя показать свою ученость, представляя намъ учениковъ. Въ другой комнате, то есть за пе­регородкой , жена Абыза собираетъ девочекъ и взрослыхъ девицъ и заставляетъ ихъ петь суры изъ алкорана; у каждой въ рукахъ по тетрад­ки и по указке; гнусливый и протяжный ихъ напевъ очень неприятенъ.
Гостеприимство Татаръ очень замечательно. Однажды въ моемъ путешествии изломалось у насъ что то въ коляски; мы кое-какъ доехали до незнакомой намъ деревни. Между темъ какъ чинили экипажъ, я съ моей дочерью, отъ жару, вошелъ на дворъ одного до­ма и остановился, у строения, въ тени. Хозяинъ, увидевъ насъ, пришелъ къ намъ. Не зная и неспрашивая, кто мы, пригласилъ къ себе въ комнату и угощалъ чаемъ, не смотря что это было въ июле, въ два часа по полудни.
Надобно также отдать должную справедли­вость ихъ мулламъ (священнослужителямъ). Они
стараются Восточное просвещеше распространять не только по городамъ, но и въ самыхъ бед-быхъ деревушкахъ, н въ этомъ очень успева-готъ. Почти каждый мулла имеетъ у себя до­машнюю школу; за малую цену учитъ маль-чиковъ и девочекъ Арабскому языку, читаетъ и толкуетъ имъ Алкоранъ и нравоучение своего строгаго закона , который , къ сожалънию , не-смягчаетъ сердца и неукрощаетъ жесткости и грубости нравовъ, что можно видъть изъ обра­за ихъ жизни и ихъ свойствъ. Что Восточ­ное просвищете, разлилось по деревнямъ, равно какъ и въ городе, это тотчасъ можно видеть при въезде почти въ каждую Татарскую дерев­ню. Между небольшими, часто развалившими­ся избушками, вы увидите несколько красивыхъ домиковъ; вамъ непременно пожелается войти въ нихъ. Войдите , васъ встретитъ хозяина, въ миткалевой белой рубашке и Бухарскомъ камзо­ле ; хозяйка, опрятно одетая, въ ситцевой ру­башке , закрываетъ лице свое зиланомъ, какъ городская Татарка. Вы увидите на ней доволь­но серебряныхъ и бирюзовыхъ украшений. Въ комнате очень чисто; самоваръ и чайный при-боръ стоитъ въ шкафе; на широкомъ подма-р е (широыя лавки), лежатъ сложенныя перины и подушки, и постланы Персидские подержаные ков­ры. Судя по образу жизни Русскихъ мужиковъ, подртаете, что этотъ Татаринъ богатъ ;—нет, это земледелецъ, немногимъ богаче своего сосе­да , но уже онъ не походитъ на крестьянина
образомъ своей жизни. Онъ, ежедневно; съ своимъ семействомъ читаетъ духовныя книги, подвечеръ надеваетъ чалму и идетъ къ мечети, гдъ обык­новенно мулла съ престарълыми Татарами си-дитъ и важно разсуждаетъ. .. .
Мулла протягиваетъ ему ласково руку, Тата­ры уступаютъ подле муллы ему мъсто, и онъ, пробывъ до сумерекъ , идетъ домой къ своему жирному ужину. — Дъти его , сыновья и дочери, выучены грамоте, читаготъ алкоранъ и пони-маютъ нехуже самого муллы. Сыновья никогда не живутъ дома; они въ продолжение года разъезжаютъ по ярмаркамъ, сначала въ извозахъ на своихъ лошадяхъ, потомъ ъздятъ съ город­скими Татарскими купцами, чтобы быть при ихъ лавкахъ; они переносятъ товары, вяжутъ тю­ки, и такимъ образомъ прхучаются къ торговли, д влаются прикащиками , наживаютъ капиталъ и часто выходятъ. въ купцы. Дочери ихъ часто выходятъ замужъ за богатыхъ Казанскихъ Татаръ , и они за нихъ берутъ большой калымъ. Между подобными Татарами есть очень бо­гатые , и имеют въ деревняхъ большие дома, да;ке каменные. Они живутъ уже по Восточно­му роскошно, какъ въ Казани Татарские куп­цы , и наряжаготъ своихъ женъ въ золото , въ бирюзы и въ жемчуга. Желанье, выдти изъ состояшя мужика-земледельца, заметно у всъхъ дерепенскихъ Татаръ. Ежели у Татарина лежитъ въ коробки наличныхъ двъ, три сотни рублей, то уже онъ хочетъ отличиться отъ небогатой братии; тотчасъ строитъ себъ получше избу, заво-дитъ самоваръ, начнет ъ наряжать жену и чаще ходитъ въ мечеть.
Татары необыкновенно любятъ ъсть сладко и жирно; я говорю необыкновенно потому, что Татаринъ, собравъ годовую пропорщю хлъ-ба, половину распродастъ, чтобы на выру-ченныя деньги купить мясо, и отъ этого на несколько времени остается безъ хлъба и съ трудомъ себъ его добываетъ. По моему замъчанию, вообще Татары также усердно обработываютъ свою землю, какъ и все въ России земледельцы. Но между ними, вероятно отъ лености (а можетъ быть, и отъ домашнихъ, не по состояний, расходовъ), обра­зовался классъ людей безлошадныхъ, чего нет между Русскими, и даже между Чуваша­ми и Черемисами; эти безлошадные Татары во­все не имъютъ домашняго хозяйства; они всю свою пахатную землю и луга отдаютъ въ наемъ, не держатъ у себя скота, даже ни одной ов­цы. Въ ихъ домахъ живутъ только однъ жен­щины и ребята, а мужчины все скитаются по разнымъ работамъ; нанимаются на заво­ды , живутъ въ работникахъ у Русскихъ мужиковъ; лътомъ нанимаются поденно на всь полевыя работы. Между ними есть мастеровые, особенно плотники; но они отъ своего искуства некогда не имеют барыша, по причине ихъ медленности въ работа и роскошной пищи. По два года Татары у меня въ деревне строили служ-ы и оба раза подрядчикъ оставался, оканчивая работу, безъ копъйки; это отъ того, что под­рядчикъ безпрестано требуетъ въ передъ деньги, и покупаетъ на нихъ мясо не пудами, а жи­выми коровами; они идятъ по три раза въ день; къ объду приходятъ къ нимъ жены, и нисколько часовъ проход итъ въ пированьи, и отъ того , что можно бы отделать въ мътяцъ, они работаютъ три. Мнопе безлошадные Тата­ры не имъютъ и своихъ домовъ; жены ихъ живутъ по квартирамъ ,—иныя въ работнпцахъ. Домашний Татарский бытъ мни очень нравит­ся , особенно тишина и миръ между женщина­ми , которыхъ въ большомъ семействе бываетъ до десяти , и иногда три жены- у одного му­жа. Восточные законы наложили на нихъ очень искусно печать кротости.
Татары живутъ очень опрятно. Въ ихъ из-бахъ чисто : они имеютъ страсть несколько разъ въ годъ белить печь , что делають даже и въ развалившихся хижинахъ. Женщины свое хозяй­ство держатъ въ большомъ порядке и чи­стоте ; хлебы печь большая мастерицы; ни­где нътъ такихъ вкусныхъ и густыхъ сливокъ, какъ у Татарокъ, особенно ихъ каймакъ, варе-ныя сливки, густые, какъ пенка. Я виделъ, какъ оне опрятно доятъ коровъ: надеваютъ большой фартукъ , моютъ теплою водою у коровы вымя и молоко покрываютъ чистымъ полотенцемъ. Мнопе Татары въ дерев-няхъ зимою коровъ не доятъ; они запасают осенью
каймакъ и морозятъ въ болышихъ кадках ва­реное молоко, и, зимою, когда нужно, разогреваютъ и едятъ. Татарское обыкновенное кушанье въ деревняхъ салма, пельмени, горохъ, забеленый сметаной. Они садятъ капусту, и ее кушаютъ охотно; но ни одинъ зажиточный Та-таринъ не отобедаеть безъ мяса.
Татарки болышя рукодельницы: скатерти, плат­ки и полотенца ихъ работы, очень красивы. Еже­ли у нихъ гости, или кто изъ посторонннхъ, то все ихъ рукоделье вывешивается по стенамъ на веревочкахъ и столы накрываются разноцветны-ми скатертями.
Въ огородахъ у трудолюбивыхъ Татаръ на­сажено всего въ изобилги: картофель, лукъ, свекла, морковь и капуста; все эти овощи они запасаютъ на зиму.
Татары проводять зиму по деревнямь, равно какъ и Рушие мужики. У кого есть лишний хлъбъ или съно, привозятъ въ Казань прода­вать; у кого этихъ припасовъ достаточно для своего продовольствия, тотъ сидитъ дома и за­нимается домашними работами, или куда либо нанимается. Ежели есть близко ихъ селений за­воды винные или поташные, тутъ ужъ всегда в действии Татары; они подряжаются рубить дрова, собираютъ овинную, и печную золу. Многие Татары торгуютъ; закупая въ Казани разныя безделки, особенно для женщинъ, белилы , румяны , мыло , возятъ и продаготъ по деревнямъ. Татары, по моему мнению, имеютъ
болъе наклонности къ торговля, нежели къ хлебопашеству. Сказавъ о хорошихъ качествахъ деревенскихъ Татаръ, должно упомянуть и о дурныхъ. Я уже сказалъ, что премудрый ихъ пророкъ не умълъ своимъ грознымъ закономъ проникнуть въ сердца ихъ, сделать ихъ мягче и наклонить къ нъжнымъ чувствамъ;—Татары, какъ всь Восточные народы, очень жестокосер­ды , грубы , нечувствительны и очень сердиты. Когда они въ ссоръ между собою раздерутся, то грызутъ другъ друга зубами. Довольно зло памятны и мстительны, но охотно подаютъ ми­лостыню и часто помогаютъ, въ случае несча-сия, своимъ товарищамъ.
Одна заповедь Магомета, не пить вино, ка­жется у нихъ повсюду нарушается. Въ деревняхъ Татары любятъ очень вино и напиваются допьяна, какъ и Руссые; следовательно все пороки и непри стойности, раждаюшдеся отъ пьянства не чуж­ды и Татарамъ. Мулла ихъ однакожъ вина не употребляетъ, даже для поддержашя слабости силъ; ежели узнаготъ, что мулла пьетъ вино, или даже пиво, то его тотчасъ отставляютъ.
Татары хитры, плутоваты и удивительно на­клонны къ воровству; нигде нътъ столько во-ровъ, какъ между ними, а въ судебныхъ местахъ уголовнаго дела всего более о Татарахъ. Смерто­убийство бываете нередко; но это , я думаю, отъ того , что убить Христианина , по ихъ за­кону , не считается гръхомъ.
Религиозные праздники по деревнямъ Татар-скимъ отправляются съ такими же церемониями, какъ и въ городахъ. Постъ ихъ (ураза) наблюдает­ся съ великого строгостью, что для деревен­скихъ Татаръ, занимающихся всегда работою, несносно. Въ течеше дня, въ палящей жаръ, въ июле и Августа месяцахъ, бедный Татаринъ работаетъ отъ трехъ часовъ утра до десяти ве­чера въ поли, и не смеетъ пропустить капли во­ды для утоления мучительной жажды. Жен­щины родильницы , матери , питающие грудью своего ребенка, дъти больные, даже лежащее на одръ смертномъ, не смътотъ просить проглотить каплю воды. Въ такомъ случаъ только даютъ боль­ному пить, когда видятъ, что онъ уже умир'аетъ. Такая же строгость и на счетъ пищи.
У деревенскихъ Татаръ есть праздникъ, кото-раго въ городъ нътъ , и зажиточный Казанский Татаринъ (не говоря уже о купцахъ), не по-ъдетъ смотреть его. Это джиинъ, который у нихъ называется тюльпою.
О женщины, женщины! Вы отъ сотворения нашей прародительницы Эввы , до наших про-свъщенныхъ временъ , покорны намъ , грубымъ мужчинамъ. Хотя утонченная свътская учтивость наружно и выказываетъ, какъ бы ваше влады­чество надъ нами; но если разобрать дъло по-рядкомъ , то вы во многихъ отношешяхъ намъ покорны. Но мы не такие грубые и злые вла­стелины , какъ мусульмане ; мы дали вамъ сво­боду наслаждаться удовольствиями жизни; вы полныя хозяйки въ домахъ нашихъ; вы наши друзья, наши первыя консультантки. О несчаст-ныя обитательницы угрюмаго Востока ! . . .
Ма-гометъ своимъ закономъ поступилъ съ ними же­стоко , и сделалъ ихъ вечными невольницами. Подъ этимъ игомъ живутъ и томятся наши Ка-занския Татарки. Чемъ богаче Татаринъ, чемъ знаменитее по своей торговли, темъ более скрываетъ своихъ женъ; они только открываютъ лице въ своей спальне , потому что ихъ лица запрещено видеть даже свекрамъ, братьямъ мужа, дядямъ и ихъ детямъ, однимъ словомъ каждому мужчине, живущему въ доме. Семей­ная жизнь этихъ богатыхъ Татарокъ очень не­занимательна, скучна и единобразна. Оне не за­нимаются никакимъ рукоделиемъ; о хозяйстве хлопочутъ мужья или свекрови — старушки , а молодые только заботятся о нарядахъ и о сво­ихъ желудкахъ. Богатая Татарка какъ встаетъ, такъ и наряжается въ золотое платье, набелить и нарумянить лице, какъ возможно более, и алебастровой куклой, поджавъ ноги, сидитъ на диване. Самоваръ уже передъ ней кипитъ. Она сама делаетъ чай, пьетъ его до техъ поръ, по­ка потъ сгонитъ все белила п румяны съ ли­ца ; она намажетъ свое лице снова и идетъ есть на завтраке самыя жирныя кушанья. Опять садится на свое место. Ежели придетъ ее на­вестить подруга, снова является на столе са­моваръ , и она съ гостьей вторично пьетъ чаю столько же, какъ по утру, то есть не менее
семи чашекъ, а иногда и больше. Опять лице разстроилось отъ поту; -надобно его подмалевать снова, чтобы къ обеду передъ супругомъ явить­ся во всемъ блеске. После обеда чай для Татаръ составляетъ почти необходимость; они уверяютъ, что надобно непременно его пить для сварешя желудка после жирной пищи. На­пившись чаю и отдохнувши, она вздумаетъ иногда ехать вь гости; наряжается въ другое дорогое платье; пара лошадей, заложенныхъ въ крепко-кованную и яркими красками выкрашен­ную повозку , везетъ ее , всю закутанную , къ ея знакомой, и она, бедная, невыставитъ изъ подъ покрывала носа до самой горницы своей пр1ятельницы. Знаменптыя Татарки даже лише­ны воздуха. Садовъ у нихъ нетъ, а ежели и есть у кого, то это неболышя палисадники; ту­да богатая Татарка не смеетъ выдти, не покры­тая съ ногъ до головы зиланомъ, боясь встре­титься съ кемъ нибудь изъ родственниковъ, жи-вущихъ съ ней в одном доме. Она боится даже смотреть въ окошко, чтобы мимоходящие по улице ее не увидали. Когда нетъ проходя-щихъ , она бы и могла посмотреть на минуту въ окно , чтобы дохнуть свободнее , но и тутъ преграда : Татарские любимые цветы занимаютъ все окошки , и на место чистаго воздуха , за-меняетъ его крепкий запахъ базилики ....
Вотъ томительная жизнь Казанскихъ перва-классныхъ Татарокъ. Но оне не скучаютъ ею и почитаютъ себя счастливыми, удивляясь образу жизни Европейскихъ женщинъ. По мнению Тата-рокъ, Европейская женщины никогда не вой-дутъ въ рай, уготованный праведнымъ, и по­тому благодарятъ Бога_{; что Онъ сотворилъ ихъ магометанками.}
Второстепенными Татарками въ Казани назо­ву я тъхъ , которыя не такъ богаты, какъ первыя, или хотя и богаты, но не такъ важ-ничаютъ. Онъ несколько позволяютъ себъ сво­боды подышать чистымъ воздухомъ, то есть чаще выставляютъ носъ изъ подъ своего покры­вала, сидятъ подъ окномъ и не всегда отъ не­го бъгаютъ , когда увидятъ проходящихъ, раз-въ проъдетъ мимо дома богатый, значительный Татаринъ. Второстепенныя также занимаются хо-зяйствомъ, смотрятъ за стряпкою, иногда дъла-ютъ сами пироги и пельмени, выходятъ на дворъ смотреть чисто ли въ конюшне и въ ко-ровникъ. Тутъ он» не всегда закрываются при встрече съ домашними мужчинами, выключая свекра. Въ гости часто ходятъ пъшкомъ, вы­ставляя при томъ носъ и одинъ глазъ. Третий разрядъ Татарокъ дышетъ гораздо свободнее. Домашнее хозяйство исправляютъ са­ми, стряпаютъ, доятъ коровъ и ходятъ сами по надобности въ городъ, хотя и подъ покрыва-ломъ, но часто съ полуоткрытымъ лицемъ и закрываются только, встрътясь съ Татариномъ. Онъ занимаются рукоделиемъ; изъ нихъ есть хорошие портныя , золотошвейки , которыя вы-шиваютъ превосходно тебетейки, нижутъ их _{жемчугомъ и украшаютъ камнями, также баш­маки, ичеги, стоящия иногда до пятисотъ ру­блей.}
Эти три разделения мои Татлрокъ можно от­личить во время весенняго праздника Сабана. Первостепенныя Татарки никогда на Сабанъ не поедут. Вторыя ъздятъ въ своихъ испещ-ренныхъ бълымъ желъзомъ й ярко выкрашен-ныхъ кибиткахъ, на паръ прекрасныхъ, жпр-ныхъ лошадей, разодътыя сами въ золото и жемчугъ, разбъленыя и разрумяненыя, какъ ма­ски , но такъ закутанныя въ покрывала, что безъ Жалости невозможно На нихъ смотръть. Все эти кибитки становятся въ лесу, довольно далеко отъ мъста, гдъ устроенъ праздникъ; от­сюда Татарки, выставляя одинъ глазъ, смотрятъ и потеют въ своихъ тяжелыхъ нарядахъ. Татарки третьяго разряда въ своихъ кибит-кахъ становятся на ноги, чтобы удобнее ви-деть веселящихся на Сабане. Пришедшая пъш-
ком становятся на возвышенныя мъста, или на козла кибитокъ къ своимъ знакомымъ, и смотрятъ изъ подъ покрывалъ. Никто изъ нихъ ничего не видитъ, потому что Сабанъ далекъ отъ нихъ и закрытъ толпами смотрящихъ на праздникъ и экипажами.
Праздники и удовольствия во всех трехъ разрядахъ одинаковы; главныя ихъ пиры: свадьбы, Рамазанъ и Курбанъ. Тогда онъ нъ-сколько дней пируютъ по гостямъ, одъваются въ богатейшия свои платья, набълятся и нарумянятся, начернятъ зубы, брови и ресницы, вы-красятъ красной краской ногти, и отправляются на пирушку, где иногда собирается до ста жеищин и более. Но какое же ихъ тамъ ожи-даетъ" удовольствие? Обыкновенно кипящий двухъ-ведерный самоваръ, который подогревается при появлении новой гостьи. Чайная попойка про-должается часа три, и, по приезде каждой но­вой гостьи, чай подается опять всемъ гостямъ. не смотря на то, что прежде приехавшая уже выпи­ли съ дюжину чашекъ. Потомъ ставятся множе­ство тарелокъ десерта изъ разныхъ сухихъ фруктовъ, привезенныхъ изъ Бухарии, изъ Кях­ты и изъ Ирбити. Потомъ подается ужинъ; у богатыхъ онъ страшенъ, потому что приготов-ляется до пятидесяти блюдъ; и Татарки куша-ютъ, ничего не пропуская. Я был разъ сви-детелемъ свадебнаго ужина, и не могь смо­треть безъ удивления на ихъ необыкновенный аппетитъ. Пирушка, начинающаяся отъ вечерней молитвы до утренней, то есть, отъ пяти ча-совъ вечера до разсвета, проходитъ почти вся въ удовлетворена желудка, который у Тата­рокъ удивительно растягивается для принятия пищи. Решительно, нетъ другаго удовольствия, кроме еды и томительныхъ разговоровъ объ нарядахъ.
Все три разряда Татарокъ на пирахъ бы-вают вмести; богатыя приглашают небога-тыхъ и охотно бываютъ у нихъ сами, выклю­чая тех,, которыя живутъ по крестьянски и на-
49
нимаются въ работницы; они и не входятъ въ три мои разделения, потому что они живутъ, какъ деревенская Татарки.
По моему мнению, деревенская Татарки гораз-до счастливее городскихъ. Оне пользуются сво­бодою и проводятъ время, подобно нашимъ Русскимъ поселянкамъ; псправляютъ все до-машния и полевыя работы; летомъ без-престанно въ лесу, въ поле; зимою за пряжей , весною за тканьемъ; ньтъ свободной минуты для скуки. Ходятъ безъ покрывала, бе-лятъ лице и намазываютъ его красками только по Пятницамъ. И отъ того то, деревенсюя Та­тарки красивее городскихъ. Но богатыя и в деревняхъ страдаютъ: оне держатъ себя по Ка­зански и, въ нарядныхъ платьяхъ, ничего не делая, сидятъ дома...
Праздники деревенскихъ Татарокъ отправляют­ся съ теми же обрядами , какъ и въ городе, и также отдельно отъ мужчинъ, но несколько по­веселее: иногда споютъ песню и позволяютъ се­бе поплясать на свадьбахъ. . . .
Грозный законодатель Востока не позволилъ женщинамъ быть даже участницами въ молит­ве, совершающейся въ храме; но оне отъ то­го неменее религюзны. Не говоря о Татаркахъ знаменитыхъ, небогатыя и въ деревняхъ знаютъ грамоту, и ихъ первое удовольсттае петь суры изъ алкорана. Всякая Татарка съ удивитель­ною строгостью и усердиемъ исполняетъ духов-ныя правила ихъ строгой религии. Пять разъ у
Татаръ совершается въ мечетяхъ молитвы, и въ эти часы, гдъ бы ни была Татарка, въ гостяхъ за чаемъ, За завтракомъ, въ лесу, въ поле, въ незнакомомъ ей доме, она, ни на что не смотря, все оставляетъ, ищетъ удобное место и совер-шаетъ свою молитву съ такимъ усердием, что никакой шум, не можетъ отвлечь ее отъ мо­литвы и заставить оглянуться назадъ. Какъ вы думаете, при такихъ строгихъ обычаяхъ Та-тарскихъ женщинъ, при ихъ затворнической жизни, можетъ ли Амуръ залететь к нимъ и приголубить ихъ? Да, онъ къ нимъ залетаетъ, и даже въ высокия хоромы, и срываетъ съ лица это несносное, докучливое покрывало. Я прежде не думалъ, чтобы богатые Татарки иногда изменяли
своимъ супругамъ; но говорятъ слу­чается, что онъ бываютъ неравнодушны къ пре-краснымъ приказщикамъ своихъ мужей;—и это не мудрено, потому что старики, даже семи_-десятильтше, имъютъ страсть жениться на шест-» надцати-лътней дъвочкъ, а сами окружены кра-сивыми молодыми прикащиками. А молоденькия Татарки, повърьте мнъ, въ щелочку изъ своей комнаты и однимъ глазомъ, изъ подъ покрыва­ла, не менъе видятъ и отличаютъ красавцевъ, какъ наши Европейския дамы на балахъ.... А вотъ въ третьемъ моемъ раздъленщ Татарокъ, любовь играетъ немаловажную роль. Тутъ есть
и любовные письма, и любовныя стишки и песни.
Я самъ некогда испытал благосклонное рас-положение Татарокъ и получалъ отъ нихъ пись­ма. Вотъ какъ это случилось. Приехавъ въ Ка­зань , (*) я нашелъ тамъ очень много любопыт-наго и описывалъ все , что могъ. Татары тот-часъ обратили на себя мое внимание. Я занимал­ся ими съ усердиемъ и описывалъ ихъ религиоз-ные обряды, праздники, обычаи и образъ се­мейной жизни. Мнъ хотълось проникнуть и въ ихъ чувства. На счетъ мужчинъ, это было не­трудно;—но женщины? какъ до нихъ достиг­нуть? Встръчающиеся по улицамъ не могли удо­влетворить моему любопытству. Долго не пред­ставлялся удобный къ тому случай. Наконецъ явилась ко мнъ для лечешя Татарка , женщина уже въ лътахъ , но весьма бойкая и ловкая; я тотчасъ заметилъ въ ней способность содъйство-вать моему намерению. Она доставила мнъ слу­чай познакомиться съ двумя молодыми Татарка­ми. Я , разумеется , не изъ предосудительнаго намерешя, но изъ одного любопытства , началъ за ними ухаживать и успълъ довольно скоро услышать признание въ любви. Вотъ образчикъ ихъ ко мни писемъ:
(*) Лет тридцать тому назадъ.

ПЕРЕВОДЪ С ТАТАРСКАГО. № 1.

Онъ есть Творецъ! (Проза).

Любезный счастливецъ, предъ которымъ по­кланяюсь ! Душа безцънная! Сорвавший страсть мою и бросивший ее въ море страдания! Вла-дъгощего моей душою! Преклоняю колъно предъ тобою, и хотя насъ раздъляетъ разстояние, но мы близки сердцемъ; цълую землю и нанизываю жемчуги молитвъ на нить строкъ, и посылаю ихъ къ тебъ! Ты, милосердный другъ, не оставь меня; направь на меня ласковый взоръ , явись , моя звъэда , освъти меня, солнце мое! О живи, живи, моя радость! Да продлить Богъ дни твои для меня!

(Стихи).

Завъщание въ предании, завъщание въ алко-ране: люби Бога, люби ближняго. Кто мне ближе тебя , милосердный другъ !... Мой воз­любленный , пусть кушаетъ съ золотаго блю-Да, серебряною ложкою; пусть онъ сидитъ на стулъ, украшенномъ драгоцънными камнями; пу­скай наслаждается онъ въ свътъ; пускай онъ
, любитъ меня ... Ангелы живутъ на небесахъ ; мой Ангелъ, ты живи со мною! Пришли ко мне въсточку, до свиданья: въсточка о.тъ друга — половина свиданья! Твои наряды суть оружия (ты мужчина), твоя пища фрукты; а моя оде­жда любовь къ тебъ, моя пища мысли о тебъ. О Боже, Ты одинъ знаешь, какъ люблю я его ! ... Золотой перстень брил1антовые брасле­ты недоставляютъ мнъ радости, моя радость—ты, и одной мыслпо о тебъ могу изгнать мою тоску. Въ саду много цвътковъ, въ саду много раз-новидныхъ цвътковъ; но тотъ цвътокъ , кото­рый напоминаетъ мнъ о тебъ , мой другъ , кратковремененъ! Брови твои чернъе ночи, ростъ твой красивъе пальмы; подобные тебе ръдко родятся въ свътъ.

(Проза).

Ради Бога, неоставь меня, мой другъ! Върь мнъ , мой земной богъ, что безъ твоего мило-серднаго внимания—я уничтожусь и буду пре­зирать свое существование.
№ 2.
Онъ есть Вседержитель! (Проза).
Счастливый предметъ моей любви, чернота моихъ очей, рана моего сердца ! Ты , который
пленил меня и утопилъ мою страсть въ океа-нъ мучения! Предъ тобою преклоняю колена и издали, близким к тебе сердцем, целую тебя и посылаю жемчуга поклоновъ къ тебе. Если ты хочешь знать о моемъ положения,—то знай, я нахожусь въ целой страсти къ тебе, я муче­ница , я страдалица! Я ждала тебя и ждала долго; но, Богъ да проститъ тебя, ты не приехалъ ко мнъ. Я слышала, что ты нездоровъ; это извъстие душило меня. Да охранитъ тебя Богъ! Я готова бросить все и полетъть къ тебе. Ожидай меня въ четвертокъ; если я узнаю, что ты до тъхъ поръ еще не выздоровълъ, то не­пременно полечу къ тебъ. Пиши ко мне, другь мой, пиши и дай о себъ знать.

(Стихи).

Съ тех пор, как я увидела тебя, взчез-ла тьма и явился свет!
Ты солнце мое, ты райское наслаждение! Посылаю къ тебъ жемчуга молитв, эссенцию моихъ желаний !

№ 3.

Ты, составляющей уголок моего сердца, черноту моихъ очей, другъ мой, котораго люб­лю , какъ душу , нет , более, нежели душу! Преклоняю предъ тобою колода, и, целуя зем­лю , посылаю къ тебъ дары молитве, убраны
жемчугами слезъ и вздохами сердца. Ты полю-бопытствуешь, какова я ? Я утоплена въ море страсти къ тебе; я сжарена въ огнъ любви! Что же, и чем живу я въ сей тленной фор-ме ? Любовь къ тебъ истерзала мое бытие: мое сердце все въ ранахъ! О ты, красота жизни н свет очей моих! Незнаешь ты, что происхо-дитъ в моем сердце! Это знаетъ один Ал-лахъ. Когда я хочу говорить, то произношу одно твое имя, когда хочу думать о чемъ ни­будь , то на уме ничего не приходить , кромъ мысли о тебъ одномъ! придетъ ли время еды, въ горло ничего нейдетъ; придетъ ли время сна, очи мои незакрываются; мои мысли ни на одну минуту не могутъ жить безъ тебя! Удив-ление, верх удивления! Я говорю самой себъ: ты не можешь быть любима имъ, прибъгни къ раз-судку своему, и пожалъй себя. Гдъ разсудокъ ? Где терпение ? Все они поглощены страстно. Господи! за какие грехи это страдание! иметь чувство, любить страстно, не быть любимой и не иметь силы удержать стремлеше чувствъ сво-их! О друг мой, если бы ты былъ въ состо-янии почувствовать хотя часть моихъ страданий; то наверно бы ты не могъ сносить ихъ тягости? Если, по получеши этого послания, ты удо­стоишь меня отвътомъ, то сочту это я, за благоволение свыше. Содержание его будетъ бальзамомъ для ранъ моего сердца, всякое слово его утешением.
Не знаю, что я написала; извини за безсвязие; мои мысли не въ порядку онъ разстроены стра-стию къ тебе. Душа моя, какъ я тебя люблю!
Молись Богу обо мне.

(Стихи).

все требования могутъ быть удовлетворены: голодъ удовлетворяется кускомъ хлеба, жажда глотком жидкости, но моя страсть к тебе—ни чем!
Увы! Ты тамъ проводишь время въ наслаж-денияхъ, а я здесь въ стонахъ и печали; ты тамъ, какъ цвътокъ рая, а я здъсь увядаю огь грусти.
Волга течетъ быстро, быстрее течетъ время; но какъ мне тяжелы и долги минуты разлуки! —
но и этихъ лет им кажется много: они требуютъ
девиц тринадцати и даже двенатцати лет. Безъ сомнения, из богатыхъ и посредственныхъ домовъ не отдадутъ дочерей за проезжающихъ Бухарцевъ. На ихъ ценные калымы прельщают­ся только недостаточные мещане и жертвуют безъ жалости своихъ дочерей. Бухарецъ, женив-шись на дъвочке, проживетъ сь нею, иногда не более мъсяца, и, возвращаясь домой, отдаетъ ей разводную, то есть, свободу выдти за другаго. Казанские Татары неохотно берутъ женъ после Бухарцев, и пятнадцатилетние вдовы по не-воле должны приютиться подъ крылышком къ Амуру, особенно сироты, не имеющие родите­лей и близкихъ сродниковъ.
Отъ чего же у Татарокъ третьяго отдълешя любовь такъ часто и отважно путешествуетъ? Этому причиною не есть свобода, которою онъ болъе прочихъ пользуются, но частый приездъ Бухарцевъ въ Казань, которые здъсь бываютъ зимою для торговли, и летом, проезжая на Нижегородскую ярмарку, и живутъ по мъсяцу, по два и болъе. Бухарецъ, приехавший в Казань, чрезъ престарълыхъ Татарокъ, из-вестныхъ подъ назвашемъ свахъ, отыски-ватъ себъ невъсту, и непремънно моло­денькую , нмъющую неболее пятнадцати летъ;
Татарская поэзия нейдетъ впередъ; молодые люди занимаются только торговлею и заводами, а не думаютъ сочинять чта нибудь, по ихъ мнению, умное. ныняшняя ихъ стихотворения со-стоятъ в impromtu, а мелодия въ ихъ пес-няхъ давно уже существуетъ. У нихъ нет стихотворцев. Большая часть ихъ песенок, называемых такмакъ , состоит изъ аллегорий
и требуетъ изъяснения. Вот для примера, одна песенка с коментарием.

Две Волги—одно море;

Не текуть ли они равным образон?

Когда ты его увидишь, кланяйся ему

И скажи, что я пожелтела отъ огорчения.

Татары Волгу и Каму называютъ однимъ именемъ—Идель_а для отличия, даны назва-шя одной—желтая, другой—белая Идель, или Волга. Обе эти ръки, соединяясь, текутъ въ Кас-пийское море.
Молодой Татарин, прежде сосватавъ за се­бя Татарку, отказался отъ нее, нашедъ другую побогаче. Огорченная Татарка думаетъ, что она не хуже своего жениха, подобно какъ Кама
не меньше Волги. Не лучше ли, мечтаетъ она, соединиться воедино и течь вместе в мо­ре любви, какъ эти, равныя между собою ръ-ки, текутъ въ море Каспийское ? Однакожъ же-нихъ обманулъ свою прежнюю невесту; она же осталась твердою въ своей любви и посылаетъ ему поклонъ, замечая, что она, отъ пла-» менной страсти своей, пожелтвла, какъ Кама отъ вихря въ бурю.
Кстати помещаю здесь другую, подобную же песенку:
От ветлы до ветлы, тяпулх я шелковую витку,
И долго тянулъ, тянуль,— и устал я:
Онъ отложплъ срокъ (свадьбы) очень далеко,
Я ждал , ждал,—в соскучился.
Одинъ богатый купецъ, давъ слово своему прикащику выдать за него дочь, отложилъ вре­мя свадьбы на несколько лътъ, чтобы прикащикъ могъ скопить сумму, потребную для заплаты калыма; этотъ долговременный срокъ влюбленному прикащику показался несноснымъ, и вотъ о томъ-то п пълъ онъ.
Въ примеръ простонародныхъ у Татаръ пе-сенокъ, я могу поместить две следующия:

Тонкая , тонкая ветла ,

Ротъ девиц сладок, как мед;

Когда любезная меня поцелуегь ,

Тогда моя головная боль проходить.

Или:

Ласточка куда ты летишь ?

Ты повредишь своп крылышки.

Любезный куда ты летишь ?

Меня здксь оставляешь.

Образцы нъкоторыхъ Татарскихъ пе-

СЕНЪ.
I. Самыя простонародныя, неимеющие никакой связи, никакой логики, обнаруживающие дикие мысли , необработанныя понятия и при-родныя способности певца къ механической
поэзии.
1) Душа моя!" что мне принести тебе въ даръ? У меня нетъ товаровъ, изъ Бухарии при-везенныхъ. Но отъ любви къ тебе, душа, отъ любви къ тебъ,—нетъ мочи; я не могу стоять на ногахъ !.. .
2) Въ садахь Бухарии и въ Хиве растетъ (одно) яблоко; единый Богъ соединитъ ли меня съ тобою ? ..
3) Изъ Бухарии прилетевший соловей распе-ваетъ... отъ любви къ тебе я сошла съ ума въ нынешнюю зиму!
4) Конь мой. светло-серый, гривистый конь мой, красуясь несетъ меня, красуясь несетъ меня, что за удивление, что за мудрость!—отъ чего любовь моя ежедневно увеличивается къ тебе ? (Эту последнюю мысль можно передать следующего перифразою; пускай же крылатая любовь моя, красуясь, вознесетъ меня къ другу.)
5) свет сей освещается солнцемъ и луною; твое описание спроси у Гурий Рая!
6) Если ты украсишь поверхность своей тебетейки .пветами — то кто можетъ сравнить­ся съ тобою въ красоте ?
7) Цветы растутъ в цветнике ; между ни­ми порхаетъ соловей; — любимая тобою если красива, то вся жизнь твоя будетъ полна приятно-сти!
8) Волга течетъ красива и полна; волны ея бьются объ каменистые берега; -в свете не одна ты завидуешь, что есть и друпя краса­вицы.
9) Я выстроилъ огромную палату съ лестни­цами ; определилъ ли кому нибудь Богъ всевышний насытиться тобою ?
10) Берега Волги наполнены камышами; мо­жетъ ли это защищать кого отъ мороза ? То-скуетъ ли въ одиночестве красавица, опираясь на перила? ..
II. Тоже простонародныя, отличающиеся луч­шею мыслью и слогомъ.
1) Разсветъ ли, разсветъ ли теперь ? видитъ ли кто нибудь разсветъ теперь ? Ждетъ ли кто нибудь друга, какъ я жду ее?
2) Сколько велика Волга . сколько простран­ства протекаетъ она , сколько Иосифъ любил Зюлейху столько я люблю тебя.
3) Брови твои черны, какъ светъ чернилъ Корана, твой ростъ красивъ, красота твоя со­вершенна;—меня съ тобою и тебя со мною со-единнтъ ли когда нибудь Господь ?
4) О возьми меня и уложи меня въ колыбель; нетъ я не могу уснуть, не могу успокоиться,— мне надо объятие друга !
5) Я сиделъ подъ деревомъ, когда оно бы­ло увенчано цветами: я дремалъ подъ тенью его, и ты была предметомъ моего сновиденья.
6) Я составилъ белую книгу и посвятилъ ее имени моей возлюбленной; одинъ Богъ можетъ знать, сколько я люблю ее!
7) Подобная тебе красавица редко можетъ родиться: не рождеше человека ты, ты упадшая съ небесъ!
8) Светъ намъ озаряется солнцемъ и луною; ты светлее ихъ; только разве Гурии восьми ра-евъ (*) могутъ поспорить съ тобою.
(*) Предание основано на тексге Алкорана, который гово­рить , что у рая есть восемь воротъ; иные толкуют, что рай состоять изъ восьми отделений , въ которыхъ размещаются блаженные, смотря по ихъ достоинствамъ.-
9) Лице земное покрыто лъсомъ , покрыто лъсомъ; оно не въ состояши будетъ препятство­вать нашему соединению, если Богъ сего желаетъ; мы соединимся , описавъ пространный кругъ , Какъ планеты.
10) Я не боюсь ни врага, ни его послашя; но боюсь твоего тевва: освещай меня своими веселыми очами.
9) Лице земное покрыто лъсомъ , покрыто лъсомъ; оно не въ состояши будетъ препятство­вать нашему соединению, если Богъ сего желаетъ; мы соединимся , описавъ пространный кругъ , Какъ планеты.
10) Я не боюсь ни врага, ни его послашя; но боюсь твоего тевва: освещай меня своими веселыми очами.
3. Некоторыя Башкирския песни ;
1) Лучшия изъ лошадей суть быстроногия; луч-шя изъ платьевъ Те которыя делаются изъ мъха чернобурой лисицы. Сего дня жизнь, зав­тра смерть: давайте же, повеселимся!
2) Хочешь ли ты притворить райския двери ? Хочешь ли разсмотреть цветы, тамъ гордящиеся? такъ любовью увлеченный, взгляни на беседу красавицъ , разсмотри цветущиа ихь груди !
3) На столе свеча горитъ; вокругъ стола красавицы ходятъ; длинныя ресницы моей лю­безной , содержа въ себе въ каждомъ глазу по 81 стреле, почти покрываютъ прелестныя ея щеки!
Первое отделение, па примере, Принадлежпгь избран-иымъ пророкамъ съ пхъ семействами, между копии главную роль играегь семейство Махоммеда, и такъ да-леe
4) Она глядитъ изъ окна, убирая свои длин-ныя косы;—не только однимъ лицемъ прельща-етъ ее видящихъ, но она плъ-няетъ еще своею резвостью!
5) Она гдядитъ изъ окна, грудь ея украше­на жемчугами; о, если на семъ свътъ создание благороднее ея ?
6) На небь сияютъ яркия звезды Господа; ты покинешь ихъ, когда увидишь мою звезду пре -лестную; у ней черныя брови, черные глаза; у ней ресницы, о что за ресницы! Ты бы не глядълъ на бобра Камчатскаго!
7) Когда ты плыла по Волге, зачемъ ты пила воды, если тебъ пить не хотелось ? прости­рая свое объятие, за чемъ ты меня прижала къ груди своей, если ты меня не любила ?
8) Въ саду растутъ лучшия яблоки; яблоко моего лица пожелтело отъ моей долговременной любви къ ней.
9) По утрамъ, по днямъ я питаюсь запахомъ моего цветка; по ночамъ же я наслаждаюсь сновидениями о моей любезной.
10) Когда я шатался по улицамъ , то пред-метомъ моего изследования была ты; когда я постился, когда я сдълалъ объщаше и молился; то предметомъ моихъ моленщ была ты!

4. ПОСЛАНИЕ.

Образецъ Татарскихъ Стихотворений, принад­лежащей къ роду Мюребба, т. е. четырестишиe, въ которомъ все четыре стиха имъюгь
одинаковую рифму. Мера стиха: Мефаилюнъ,, Мефаилюнъ изъ моря" (такъ называютъ каж­дую форму мер (metre) въ скандсии) Те-зеджъ.
1) О душа моя, свътъ моихъ очей! Свътъ моихъ очей изчезаетъ, когда гляжу я на тебя: ибо ты Гурия райская!
2) О душа моя, уголокъ моего сердца, чер­нота моихъ очей! Я не могу сносить твоего взора; я слабъю ,—я схожу съ ума.
3) О душа моя, мое сокровище! Ты единый другъ мой на семъ св-вть: если бы тебя далъ мнв Господь, то пламя моего сердца успокои­лось бы.
4) Лице твое—полная луна; брови твои сь ресницами—эмблеммы лука и стрелы: кто на те­бя взглянетъ, поразится; на кого ты взглянешь, тотъ пораженный лишится сердца !
5 и 6) Я спросилъ у Муллъ: есть ли сред­ства отъ болъзни внутренней ? Они на меня глядели и сказали: что съ тобою ? ты весь го­ришь,—у тебя жаръ; я открылся им: я ска-залъ , что я влюбленъ!
7) О душа моя, если бы ты постигла мое поло-женге, если бы ты знала , сколь я тебя люблю, то не отказала бы меть въ своемъ внимании; ты полюбила бы меня.
8) Любовью къ тебе, душа моя, я весь сжег­ся , я утомился, я уничтожился! • Неужели ты не захочешь знать это!
9) Будь великодушна , будь милостива , не убивай меня, не уничтожай меня!
10) Я оканчиваю свою речь, я оканчиваю свое послаше; я утопаюсь въ моръ любви, я то­ну, я погибаю, смилуйся, о душа моя !
Это послаше состоитъ изъ. 19 куплетовъ, изъ коихъ я выбралъ только 10.
Изъ всехъ семейныхъ праздниковъ роскошнее Татары празднуютъ свадьбы. Не говоря уже о богатыхъ и зажиточныхъ, даже бъдные жертву-ютъ послъднимъ рублемъ для угощешя своихъ товарищей ....
Я имелъ случай видеть эти пышныя пируш­ки и участвовалъ въ нихъ, какъ первый гость. Вотъ - Татарская свадьба, съ самаго ея начатая. Известно, что законъ Магометанъ запрешаетъ видеть женщинъ, и даже жениху свою невесту.
Многие, неимъющие случая взглянуть на де-вушку , которую задумаютъ сватать . женятся, не видавъ ее; однако проворные молодцы и любо-пытныя дъвушки чрезъ посредство росторопныхъ лсенщинъ, называемыхъ свахами, часто на-ходятъ случай взглянуть на своихъ суженыхъ, но только взглянуть тайкомъ, а не повидаться» Сваха скажетъ девушке, въ какое время прой-детъ молодецъ мимо дома, и та дожидается за косякомъ окошка, и увидя его, высматриваетъ пристально однимъ глазомъ, изъ подъ покрывала. Жениху также скажетъ сваха, когда невеста будетъ сидеть у окошка, или, когда она будетъ въ гостяхъ у своей подруги, где онъ знакомъ въ домъ; и тогда откроетъ ему щелочку, гдъ бы онъ могъ взглянуть на свою невесту.. . Такимъ об-разомъ увидавши свою суженную, молодецъ отправляетъ въ тотъ домъ съ предложетемъ сваху, которая бываетъ или пожилая небогатая Татарка, изъ родственницъ, или посторонняя женщина, занимающаяся этимъ дъломъ, и слы­вущая под ъ именемъ свахи, по-Татарски я учи. Согланые, или отказъ обыкновенно объявляется при первомъ посъщеши.
Въ случаъ согласия, на другой день между родными бываетъ договоръ о калыме, который у богатыхъ Татаръ въ Казани назначается отъ трехъ до пяти тысячь рублей, смотря по состо-янию жениха и невъеты. Въ деревняхъ у зажи-точныхъ отъ двухъ до пяти сотъ рублей, у бъдныхъ отъ пятидесяти до ста рублей. Половина калыма платится при помолвкъ; на эти деньги невъста дълаеть себе наряды и блестящие украшения. Другая половина калыма удерживается на случай развода, после свадь­бы. Законъ Магометански позволяетъ разводъ мужа съ женою, или жены съ мужем, когда угодно; мулла тотчасъ даетъ разводное письмо, и они опять свободно могутъ жениться, или выходить замужъ. При этоиъ случае поступает-ся следующемъ образомъ. Если пожелаетъ бро­сить свою жену Татаринъ; то онъ обязанъ при разводе отдать ей половину оставленнаго калыма; ежели пожелаетъ развестись жена, тогда она должна возвратить половину калыма, отданнаго ей при помолвке.
Съ самаго дня помолвки женихъ ежедневно посылаетъ своей невесте подарки: наряды и разныя украшешя нзъ золота, серебра, жем­чуга и каменьевъ, разумеется, каждый по своему состоянию.—Но въ день свадьбы, всегда женихъ отправляетъ кт. невъетъ, каково бы состояше того и другой ни было, кадку меда и кадку топленнаго коровьяго масла. Масло и медъ составляютъ какую то необходимую принадлежность къ свадебнымъ обрядамъ. Этимъ блюдомъ начинается свадебный пиръ, и также обедъ по случаю новорожденна-го первенца. На одно блюдо накладавается медъ, на другое масло, и оба подаются гостямъ, которые берутъ того и другаго по большой порции , намазываютъ вместе на хлъбъ и куша-ютъ съ болыиимъ аппетитомъ.
Свадебные пиры у Татаръ начинаются за недълю или ранне, досовершения брака, и празд­нуются ежедневно въ домахъ у жениха и у невъеты; одинъ день у жениха, другой у невъеты; одинъ день пируютъ мужчины, другой женщины.
Женихъ до дня свадьбы не ходитъ на пиры къ невесте , которая никогда не участвуетъ въ пироваши съ гостями и всегда сидитъ въ осо­бенной комнате; Татарки навещаютъ ее только на короткое время.
Угощение мужчин на свадебномъ пиру я могъ видетъ всегда, когда желал; но видеть женскую пирушку не было ни малъйшей возмо­жности ; при всемъ моемъ стараши я оставался безъ уогвха несколько лътъ. Наконецъ неожидан­ный случай удовлетворил- мое любопытство. .Я вылечилъ одну богатую Татарку отъ продол­жительной, жестокой болъзни, и она, изъ приз­нательности, готова была для меня сделать, все что только могла. Въ продолжение моего пользо-вания, сынъ ея сговорилъ невесту. Въ на­граду за лечение, я просилъ Татарку, позволить мне посмотреть на женскую свадебную пирушку. Моя Татарка выслушавъ меня, вздрогнула отъ ис­пуга, и едва понимая меня по-Русски , всячески объясняла невозможность того; я успелъ однако уговорить ее, пользуясь надъ ней медицинскою властию, Согласию ея на это содействовало и то, что она была вдова и старшая въ доме. При всемъ томъ она заклинала меня хранить ея обещание въ тайне; и между темъ, вотъ какимъ об-разомъ устроился нашъ планъ. Она пригласила на свадебный пиръ мою жену и назначила, чтобъ я съ ней приехалъ въ сумерки, обещая встретить насъ на лестницв. Такъ и было едълано. Она про­вела насъ въ комнату, въ которую, для удобнаго помещения гостей, были вынесены сундуки изъ всехъ другихъ комнать. Все стены были заставлены сундуками, а по средине стоялъ столъ покрытый скатертью, накоторомъ было несколько тарелокъ съ разными Бухарскими фруктами для угощения моей жены. Мне же былъ поставлять стулъ между сундуками. Отсюда была дверь, въ назначенную для торжественнаго праздника ком­нату, въ которой все перегородки были вынуты, и нзъ неколькихъ небольшихъ комнатъ состави­лась большая зала. Дверь въ эту залу отъ насъ бы­ла занавешена Бухарской шелковой материею. Хо­зяйка просила жену мою войти въ праздничную комнату, а мнв только распорола дыроч­ку на занавеске и позволила въ нее смотръть. Гостей еще никого не было; кругомъ стенъ всей комнаты были устроены широкия нары, въ родъ дивановъ, устланыя все Персидскими коврами, и на нихъ, кое где, разброшены подушки. На полу также были разостланы подерженные ковры, и наставлено съ дюжину круглыхъ столовъ, за которыми могли поместиться человъкъ по де­сяти. Столы эти были на низенькихъ, не выше полуаршина, ножкахъ, и всё покрыты белыми и цветными скатертями. У дивановъ стояли столи­ки съ такими же лакомствами, какгя были при­готовлены для моей жены. Освещение было са­мое плохое : несколько сальныхъ свечь , и съ техъ не снимали.
Мужескаго пола не было въ комнатахъ ни души; женихъ во все время пированья проси-дълъ въ кухнъ.
Вотъ начали съезжаться, одна за другой гостьи, разряженныя, какъ я никогда еще ихъ не видалъ, въ богатьйшихъ парчевыхъ зиланахъ, которыми они бьии покрыты, съ головы до ног, на место покрывал. Вошедши въ комна­ту зиланы онъ съ себя сбрасывали , и остава­лись въ такихъ же золотыхъ камзолахъ и въ пребогатейшихъ рубашкахъ, безъ покрывалъ. На головахъ одни имели шелковые съ золотомъ и серебромъ платки, другия бархатныя, въ роде Венгерскихъ, съ бобровой опушкой и съ золо­тою кистью на боку шапочки, третьи были въ шелковыхъ колпачкахъ, съ золотой бахрамой и вен украшены цвътами нашего Европейскаго изделия. Это вовсе не шло къ ихъ богатому Азиатскому костюму. Но Татарки, съ некотораго времени, начали вмешивать въ свои наряды Европейския украшения : такъ например, они об-шиваютъ свои рубашки широкими лентами въ роде оборокъ, чего въ старые годы не бывало; рукава у рубашки иныя делаютъ уже, чтобы можно было уместить ихъ подъ браслеты; вы-пускаютъ височки. К цветамъ же получить такую страсть, что заставили учиться делать ихъ некоторыхъ бедныхъ Казанскихъ Татарокъ, из мещан, которыя изъ цветнаго буфмусли-на делают что-то похожее на цветы и прода-ютъ богатым Татаркам втрое дороже того, чего имъ стоитъ плохое ихъ изделье.
Каждая, приехавшая гостья должна была при­вести невесте какой нибудь подарокъ- Родствен­ницы привозили в подарокъ богатыя парчи на камзолъ, матери на рубашки, золотые платки и проч. Посторония дарили колпачками , лентами на отделку рубашки, позументомъ для обшивки ворота рубашки бахрамой, для колпачка и т. п. Все подарки клали на приготовленный для это­го столъ. Гостья, вошедши въ комнату, и по­здоровавшись со всеми, шла къ столу, где кла­лись подарки. Хозяйка показывала ихъ ей и сказывала, кто что подарилъ. Осмотревши все на столе, гостья вынимала свой подарокъ, кла­ла на столъ и садилась на диван, а хозяйка брала подарокъ и показывала всемъ гостямъ.
Церемония, съ приздомъ гостей и взаимными подарками, продолжалась довольно долго. Я за-метилъ, что некоторыя Татарки, одътыя доволь­но богато , не приносили подарковъ. Хозяйка, которая безпрестанно къ намъ приходила, объяс­нила мне, что это бедныя. Они взяли платья въ людяхъ и приглашены для получешя де-нежныхъ подарковъ. Надобно отдать честь Та-тарам, что они изъ беседъ своихъ и изъ праздничныхъ пировъ не исключаютъ бедныхъ, и не различаютъ ихъ въ угощении отъ другихъ гостей.
Когда собрались все гости, началось угощение чаемъ. Сколько было принесено самоваровъ, сколько разъ ихъ подогревали! Хозяйка и ея родственница разносила чашки на несколькихъ подносахъ. Гостьи пили такъ аппетитно, что трудно было сосчитать, по скольку чашекъ пра-шлось на каждую. Жену мою попросили ко мне за занавеску, где насъ угощали цветочнымъ ханскимъ чаемъ. Пока мы пили чай, хозяйка стояла у занавески, вероятно опасаясь, чтобъ кто - нибудь изъ любопытныхъ (гостий) не за­глянула къ намъ въ комнату, и, при малей-шемъ подозрении, я долженъ былъ ретироваться въ назначенный мне уголъ между сундуками.
Напившись чаю, Татарки начали лакомиться, и очень деликатно, не хватали съ тарелокъ съ жадностью, но брали по немногу; иныя лаком­ство завязывали въ узелокъ въ платки, вероят-но для своихъ малютокъ. Спустя немного вре­мени начали хлопотать объ ужине. Татарки позначительнее, поместились на широкихъ на-рахъ, устланныхъ коврами , и поджали ножки такъ искусно , что ихъ блестящие, шитыя зо-лотомъ ичиги были видны. Заметно, что краса­вицы щеголяли ими одна передъ другой. Боль­шая половина Татарокъ сели на полъ крутомъ низенькихъ крутлыхъ столовъ, и, какъ было заметно, дожидались съ нетерпениемъ ужина. Онъ начался свадебнымъ блюдомъ: масломъ и медомъ. Подали несколько блюдъ, изъ кото-торыхъ на однихъ было масло, а на другнхъ медъ к огромные подносы съ нарезаннымъ бе-лымъ хлебомъ ихъ собственнаго печешя. Передъ каждой гостьей поставили по тарелки, и нача­ли подавать торжественное блюдо прежде сидя-щимъ на диване, а потомъ за круглые столи­ки. Каждая Татарка брала по куску масла и меда, намазывая на хлебъ, кушала съ не-обыкновеннымъ благоговениемъ, какъ бы въ этомъ кушанье было что нибудь религиозное или таинственное. Второе блюдо было что-то въ роде лапши съ бараниной, третие — пельменя, четвертое—пироги длинные съ капустой, пятое— такиe же пироги съ мясомъ, шестое — пироги круглые съ курицей и яйцами, седьмое—соро-чинское пшено съ рубленой бараниной, вось­мое—говядина вареная съ лукомъ и съ крас-нымъ уксусомъ, девятое—вареная рыба севрюга, десятое—жареная баранина, одиннадцатое—жаре­ные гуси, двенадцатое—жареная утка , тринад­цатое—жареныя курицы, четырнадцатое—жаре-ныя индейки, пятнадцатое—караси, приготовлен­ные съ яйцами, въ роде яичницы, шестнадцатое — жареные болыше лещи , семнадцатое—пловъ съ изюмомъ и восемнадцатое — пирожное, котораго было до 8-ми блюдъ. Последнее было сделано все изъ муки, чрезвычайно жирно и вырезано разными узорами, въ роде стариннаго Русскаго пирожнаго.
По окончании продолжительнаго ужина, хо­зяйка принесла изъ другой комнаты дести три бриги, въ которую обыкновенно завертываютъ чай, и раздала каждой гостье по листу; дру­гая Татарка несла за нею необыкновенной вели­чины , въ роде сеннаго стога, пирожное, сде­ланное изъ разныхъ ядеръ и фруктовъ съ ме­домъ , масломъ и мукой. Такие свадебные пиро­ги присылаются всегда изъ дома невесты, для угощения жениховыхъ гостей. Пирогь былъ раз-резанъ на несколько кусковъ, вероятно, по чи­слу гостей. Пирогъ стали подавать, начиная со старшихъ, всякая гостья брала по куску и, немного отведавъ, завертывала въ листъ бумаги, а потомъ въ платокъ, чтобы принести свадебный гостинецъ домашнимъ.
Я заметилъ, что соленые огурцы, очищен­ные и изрезанные ломтиками, подавались не къ жаркому, но отдельно , н гости, скушавъ до этого до десяти жареныхъ блюдъ, ъли соленые огурцы съ жадностью.
Я уже терялъ терпение отъ такого утоми-тельнаго угощения. Не смотря на длинную Ок-тябрскую ночь, ужинъ, начавшийся въ 9 ча-совъ вечера, кончился на разсветъ. Нерастороп­ность Татарокъ, находившихся въ услугь, мед­ленное жевание гостей, большое количество ку-шаний , дълали ужинъ безконечнымъ. Въ нашу комнату приносили каждое кушанье, и мы, изъ любопытства, отведывая отъ нъкоторыхъ блюдъ по немногу , сделались сыты до нельзя.
Уже было Довольно светло, когда Татарки, сидевшие на диванахъ, зашевелились; однъ изъ нихъ встали, другия, оставаясь на местахъ каш­ляли, какъ бы выказывая этимъ полноту своихь желудковъ. Тоже самое дълали и сидевшия на полу; но некоторыя вовсе не шевелились. Это были бедныя. Для нихъ хозяйка принесла на тарелкъ серебряныхъ денегъ отъ цълковаго до восьмигривеннаго. При раздачъ денегъ, она от­дала прежде всего женъ муллы красную ассиг-нацию, потомъ родственницамъ ея целковыя, и наконецъ бъднымъ прочая деньги, помъщая ихъ въ руки Татарокъ, такъ искусно, что невозможно было заметить, кому какую монету она давала.
Вотъ вамъ увеселительные праздники нашихъ Казанскихъ Татарокъ. Веселъе этого пированья никогда у нихъ не бываетъ. Они такъ бываютъ Заняты въ то время своимъ желудкомъ, что ма­ло между собою разговариваютъ и не пропус-каютъ ни одного кушанья.
Этотъ блистательный пиръ былъ на кануне свадьбы. Бракъ же совершается муллою всегда въ доме жениха, куда на завтра я былъ приглашенъ хозяиномъ дома.
Въ назначенный часъ явился я въ домъ же­ниха. Гостей было еще немного; нисколько пожи-лыхъ Татаръ ходили по комнатъ , и объ чемъ-то тихо разсуждали. Гости собирались довольно медленно , и, собравшись, въроятно дали знать муллъ, потому что онъ приехалъ после всехъ гостей съ предлинной палкою въ руке. Важно вошелъ онъ въ комнату; всъ Татары сдълали ему особенный жестъ учтивости. Подходящимъ къ нему мулла подавалъ руку, и каждый клалъ ее между своихъ обеихъ рукъ. Такъ дълается всегда при свидании; старший подаетъ руку, а младший беретъ ее между обеихъ рукъ. Комна­та, куда собрались гости, была совершенно пу­ста ; въ ней не было ни одного стула, ни сун­дука , но весь полъ былъ устланъ коврами. До приезда муллы никто изъ гостей не садился; когда же усадили муллу въ переднемъ углу, а меня подле него, на полъ, то и всъ Татары сели на ковры, по восточному, сложа ноги. Сперва гостямъ обыкновенно подавали чай , что продолжалось не мало времени; после чаю тот-часъ начали хлопотать объ ужине. Татары по­местились попарно, и передъ каждой парой поставили по тарелке съ двумя деревянными ложками, а вместо салфетокъ положили по длин­ному полотенцу.
Первое кушанье было топленое, густое ко­ровье масло и медъ, которые подавались отдель­но другъ отъ друга на двухъ блюдахъ. Каж­дый Татаринъ бралъ однимъ разомъ на ложку и медъ и масло, и кушалъ, какъ торжественное свадебное блюдо, съ большим аппетитом и благоговениемъ. Потомъ начали подавать и другие кушанья, которыя были почти одинаковы съ кушаньемъ на женскомъ пиру и также многочисленны.
По окончании стола, который продолжался очень долго, подали всемъ гостям по стакану меда. Гости выпили медъ до капли, утерли се­бе бороду, начали прокашливаться и потомъ из­давать горломъ отвратительные звуки, все до одного Татарина, разными тонами, одинъ басомъ, другой теноромъ, третий альтомъ. Эта желудоч­ная музыка была знакомъ, что гости сыты и благодарятъ хозяина за угощение.
После такого необыкновеннаго концерта, Та­тары вставали и клали на разостланную на по­лу скатерть деньги: красныя бумажки, синия я целковыя. Эти деньги собирались для невесты, которая въ день свадьбы и въ эту свадебную пирушку находится уже въ комнате, назначен­ной быть спальнею новобрачныхъ. Спальни на­значаются почти всегда отдельно, или во флиге­ль на дворе, или въ томъ же доме, въ дру­гой половине. Сборъ этихъ денегъ называется шербетомъ, отъ того, что въ старину деньги клали всегда въ наполненный шербетомъ кубокъ и относили въ комнату невесты, которая, взяв­ши ихъ, этимъ самымъ высказывала свое согла-cie на бракъ съ нареченнымъ женихомъ.
Точно также и тутъ собранныя деньги, хо­тя не въ кубке съ шербетомъ, но просто на тарелке, отецъ понесъ къ невесте, и, возвра-тясь сказалъ мулле, что дочь его деньги при­няла. После этого объявления, тотчасъ призвалъ жениха, стоявшаго въ это время у дверей, и спросилъ согласенъ ли также и онъ ? Безъ сом-нешя, женихъ сказалъ: да. После этого мул­ла говорилъ съ отцемъ о получении калыма и, кончивъ все подлежащее распросы, началъ при­готовляться къ брачной молитве , покряхтелъ , прокашлялъ раза три и погладилъ бороду, что сделали и все Татары. Молитва продолжалась минутъ десять. Вотъ она:

Молитва во время веччания.

Хютбе (на Арабскомъ языке.)
Хвала Богу, облаготворившему насъ способ-ностью говорить и изъясняться, удостоившему нас красотою речи и влияшемъ слова! Онъ, Всевышний, соделалъ все на пользу человека. Онъ запретилъ, все что неполезно и разрешилъ все, что полезно. Онъ предписалъ намъ сочетание бракомъ, и запретилъ развратъ. Онъ, Всевыш-нш, говорить (въ Алкоранъ), берите себъ въ су­пружество изъ женщинъ таковыхъ, которыя вамъ понравятся, по две, по три или по че­тыре. О вечно - благодатный ! Намъ принадле-житъ воздаяние, благодарность Тебе за милости Твои! О руководитель всещедрый ! На насъ ле-житъ долгъ признательности за дары супруже-ские ! Путеводительствуй насъ , Господи , къ до­вольству и совершенству, и запечатлей все на­ши деяния Твоимъ совершенствомъ. Мы свидете-
льствуемъ , что нетъ Бога , кромь Аллаха , единаго, безтоварищнаго, и что Махоммедъ Его рабъ и посланный, одаренный всеми превосход­ствами предъ смертными. Да будетъ благословение Божие надъ лучшимъ изъ Его творений—Махом-медомъ, посланномъ отъ Бога, съ чудесами, и надъ его семействомъ, Святыней освещающей истину.—Богъ, направляя насъ на путь истины, на Исламъ, определилъ супружество границею между позволеннымъ и запрещеннымъ. Такъ говоритъ Пророкъ, да будеть надъ нимъ благо-словение Божие ! супружество есть мой суннетъ (*) Кто отвергаетъ мой суннетъ (т. е. разруша-
(*} Суннетъ значить , все то, что рекомендуется законом-ъ, а не предписывается. Всякому Мусульманину, напрмер
предписывается совершать пять разъ молитвы ,
еть правило cиe), не принадлежитъ мне. Женя-щийся есть любящий, взятая въ замужество лю­бима , а калымь между ними долженъ быть" на основании обоюднаго согласия. Благослови чету, испроси имъ милосердие и блага Господня, ибо Онъ всемилосердный и милостивый.
Теперь следуетъ на Татарскомъ языкъ весь­ма напыщенный и длинный монологъ, содержа-щий слъдующий вопросъ:
По повелънию Бога небесъ и мировъ, Творца свъта и тьмы, и по суннету Велнкаго Пророка Махоммеда Мустафы, да будетъ благословение Бога надъ нимъ и надъ всемъ его семействомъ, по правиламъ секты Имама Аазама (господству­ющая секта въ здешнемъ крае), и по согласно Имама Абу-Юсуфа-ал-кази, и Имама Махоммеда сына Аль-Хасана, придворнаго Ашибани (имена законодателей) и прочихъ Имамомъ, при свидътельстве присутствующихъ знатныхъ особъ, при согласии обеихъ сторонъ (жениха и невес-ты) и при 1,000 руб. калыма такой - то (адресуя отца невесты) соглашается ли выдать свою за­конную дочь, давшую на то доверенность тому-то , въ замужество, по правиламъ Мусульман-скихъ вероисповедания, за такого-то, сына та­кого-то ?
и. т. п. а рекомендуется жениться; такимъ образомъ, напримеръ, неясполняюшие намаза отступа югь огь главныхъ правилъ веры , во неженящиеся, напротигь, не разрушаютъ гемъ правило веры.—
Ответь: согласен, выдаю.
Ты, такой-то (адресуя отца жениха) доверен­ный со стороны (*) сына своего, соглашается ли взять такую-то, дочь такого-то, при такомъ количестве калыма, въ законное замужество за своего сына ?
Ответь: согласенъ, беру.
Аминь.
После окончания этой молитвы, мулла всталъ съ полу; ему последовали все, и разошлись.
На свадебныхъ пирахъ многие Татары, такъ же какъ и Русские, пьютъ разныя вина и пи­во ; но это делается въ другой комнате, по секрету отъ муллы, и ежели мулла заметить кого нибудь изъ гостей пьянымъ, то при всехъ его жестоко бранитъ.
После отъезда всехъ гостей, сваха беретъ молодаго и отводитъ въ комнату, устроенную для спальни, где дожидается его молодая же­на , и запираетъ ихъ. Въ этой комнате сидятъ они четыре дня, не выходя ни на минуту, и къ
(*) Какъ ни женихъ, ни певеста не могутъ присутствовать при обряде , то ихъ отцы , при свидетельствах, вы­бираются въ доверенные для совершения бракосочетания и къ нимъ уже адресуются какъ къ самимъ жениху и невесте. Если же нетъ отцевъ, то место их занимают ближайиие родственники, ила xopoшиe знакомые.
нимъ, кроме свахи, въ это время никто не хо­дить. Спустя четыре дня, молодой идетъ къ своимъ родителямъ, прежде напившись дома чаю, и опять возвращается къ своей жене, и тамъ ночуетъ.
По утру уходить къ себе домой, и въ про-должение трехъ мъсяцевъ, каждую ночь прово­дить у своей молодой супруги. По прошествии трехъ месяцевъ, они видятся реже; иногда мо­лодая гостить въ доме у мужа, и опять возвра­щается домой. Такое житье продолжается годъ, два и три; потомъ жена переезжаетъ совершен­но къ мужу , имея иногда уже двоихъ детей.
На другой день свадьбы, молодой супругъ делаетъ новобрачной самый богатый подарокъ, по своему состоянию; но иногда случается , что на другой же день онъ оставляетъ ее и беретъ у муллы разводную.
Подобную этой церемонио я виделъ и въ де­ревне. Въ духовномъ обряде, безъ сомнения , не было никакой разницы, но и угощение также не походило на крестьянское. Пироги и пирож­ное были изъ крупичатой муки, мясныя ку­шанья были все приготовлены изъ лошадинаго мяса. Меня более всего удивилъ лотокъ съ ло­шадиными кишками , начиненными кашей ; это представляло въ миниатюре изрытую гору, съ ужасными скалами. На празднике были мужчи­ны и женщины. Мужчины пировали въ главной, новой избе , женщины въ анбарушке , где некоторыя изъ домашнихъ , летомъ , спятъ.
Мулла и все гости начали пировать со вто-раго часа по полудни. Главное угощение былъ чай , но женщинамъ его не подавали, а подчи-вали имъ муллу, и техъ , кто почетнее изъ Татаръ. Молодые пили пиво, котораго было наварено въ изобилии; вина я не видалъ. Же-нихъ съ своими молодыми товарищами приехалъ передь вечеромъ. Въ сумерки была прочтена брачная молитва, послъ которой вскоръ сваха отвела жениха на другой дворъ, принад-лежащий невестиному дяде , гдъ въ новой гор-нице дожидалась его новобрачная. На другой день мы выъхали съ ночлега, часовъ въ 7 утра, но молодые покоились еще въ объятьяхъ Амура и Гименея.
Въ той же самой деревни мне удалось видеть другую церемонию, когда дочь изъ отцовскаго дома уъзжала совсемъ въ домъ своего мужа. Она, вышедши замужъ, жила у своего отца два года съ половиной, и уже родила двоихъ де-тей.
Отправление дочери къ мужу не очень празд­новалось весело. Отецъ съ матерью ходили съ заплаканными глазами; они провожали дочь въ другую деревню, отъ своей верстъ за двадцать.
Дочь разбирала свое приданое въ анбарушке, около которой толпились любопытныя Татарки. Те, которыя желали видеть приданое, должны были сдълать отъезжающей денежные подарки , и потому клали на сундукъ , кто гривну , кто 5 коп.; две Татарки, родственницы жениха, положили по двугривенному, родственницы He-въсты клали по гривеннику. Приданое не было бедно : штофный съ золотомъ камзолъ , нанко­вый халатъ для покрывания, несколько ситце-выхъ рубахъ, красные ичиги, несколько башма-ковъ, красная драдедамовая шаль, также для покрывания, несколько нанковыхъ камзоловъ, на заячьемъ меху, и прочее. Скатерти, поло-тенцы, постельныя принадлежности, все это бы­ло своей работы, и очень красиво выткано.
Между темъ какъ Татарки разбирали приданое, въ главной избе накрывали столъ и уставляли кушаньемъ. Разные пироги, пирожное , медъ , масло, каймакъ, заняли весь небольшой столъ.
Мужъ приехалъ за женой въ трехъ кибиткахъ парами; съ нимъ было несколько Татаръ, его родныхъ. По приезде тотчасъ посадили ихъ» за приготовленный столъ. Въ то время, какъ они кушали, Татарки выносили приданое и уклады­вали въ одну изъ кибитокъ, а уезжающая въ анбарушке белилась и румянилась, снимала дъ-вичий костюмъ, и надевала замужний. Когда по-следняя бьла готова, то послала со свахою му­жу въ подарокъ белую миткалевую рубашку, которую одинъ изъ Татаръ принялъ, вышелъ съ ней изъ избы и развесилъ на дугу, у лучшей изъ кибитокъ; рукава обвили всю дугу , а ру­башка покрывала спину лошади. Въ эту ки­битку села уезжающая Татарка со свахою, а мужъ селъ кучеромъ; въ остальныя кибитки сели
приехавшие Татары, и все, таким образомъ, уехали со двора. Отецъ съ матерью и родные горько плакали; все деревенския Татарки про­вожали уезжающую за ворота.
У Татаръ родины есть довольно значитель­ный семейный праздникъ, въ особенности у бо-гатых, у которыхъ обыкновенно все обряды исполняются великолепнее. У богатыхъ пови­вальная бабка заблаговременнно приглашена, и въ последние дни беременности у нихъ живеть безвыходно. Иныя посылаютъ за бабкой , когда почувствуютъ себя дурно; какъ скоро все кон­чится благополучно, родильница посылаетъ за матерью тотъ же часъ; иногда матери бываютъ и при самыхъ родахъ. Когда все приведется въ порядокъ, тогда родильница приглашаетъ къ себе отца и извещаетъ родныхъ. Чрезъ три дня, на четвертый, приглашаютъ муллу для совершения религиознаго обряда, при которомъ мулла держитъ ребенка на своихъ рукахъ, предъ собою, и громко кричитъ ему на правое ухо, азанъ, т. е. вызовъ понамаря на молитву съ минарета, а потомъ шепчетъ ему въ левое ухо каметь, тоже что азанъ, и при этомъ даетъ дитяти имя. Муллъ платятъ за это, каж­дый по своему состояние», и роскошно его угощаютъ. На этотъ пиръ приглашаются все знакомые мужчины. Въ продолжении несколь-кихъ дней , къ родильница ириходятъ все зна-комыя женщины и каждая приноситъ на зубокъ такъ точно, какъ у Русскихъ. Сверхъ того привозятъ для новорожденнаго по рубашкъ, богатыя—шелковыя , бедныя —ситцовыя, многия дарятъ и одеяльцы, чаплашки, тебетейки и колпачки. Говорятъ, что богатая родильница такъ много получаетъ подобныхъ подарковъ, что наполняетъ ими порядочной величины сун-
дукъ.
При такихъ подаркахъ считается необходи­мостью привезти родильнице чаю и сахару, сколь­ко кто въ состоянии , отъ головы сахару и отъ фунта чаю, до четверти фунта сахару и до осьмухи чаю. Послъ трехъ , или пяти лътъ со-вершаютъ обрезание; после трехъ лътъ, или пяти, для того чтобы былъ непременно нечетъ Татары, по предразсудку полагаютъ, что въ четное число , какъ на примере, въ четыре го­да, въ шесть , ребенокъ обрезанный , долженъ умереть. Обрезание совершается однимъ изъ изб-ранныхъ для этого муллою , которому платятъ за обрядъ всякой, что можетъ болъе : даютъ по 50 рублей, иные по золотому, и такъ далъе. При обрезании читается сура, какая-либо из Алко­рана.
Когда занемогшии Татаринъ сделается опасно боленъ, тогда приглашаютъ муллу, и онъ чи-таетъ надъ умирающимъ 36 суру изъ Алкора­на, называемую ясын о воскресении мертвыхъ. 86
Ежели муллы нетъ, то это делаетъ какой-либо старикъ, и даже старуха. Какъ скоро умретъ, то два человека кладутъ тело на столь ногами къ той стороне, где Мекка. Один наливаетъ воду, а другой моет тело; потомъ покрыва-ютъ оное тремя покрывалами изъ белаго холста или изъ миткаля. Первое покрывало отъ шеи до колънъ называется кафинъ, второе камлъ, въ виде белаго халата, покрываетъ голову до ногъ, третье лифафа, также подобное бълому халату, сверхъ упомянутыхъ двухъ, покрываетъ все тело и завязывается на голове и около ногъ, так что уже совсемъ невидно тела. Такимъ образомъ кладутъ покойника на лубокъ. После сего мулла читаетъ 67 суру Алкорана, назы­ваемую Мульк. Ежели больной умеръ утромъ, то къ вечеру, изготовивъ все, выносятъ его на кладбище ; когда же умеръ онъ вечеромъ , то это дълается въ следующее утро. Здесь надле-житъ сказать, что Русский законъ, повелъвающий хоронить покойниковъ, по прошествии двухъ су-токъ, у Татаръ не такъ строго наблюдается.
На умершихъ женщинъ кладутъ 3 покрыва­ла; но кроме сего, лице ихъ закрываютъ хол-стомъ длиною въ 1,5 аршина; волосы ихъ рас­пущены впередъ по обеимъ сторонамъ шеи. Отъ груди до колен пеленаютъ ихъ въ белый холстъ или въ миткаль
Покойника, положивъ на лубокъ, на плечахъ выносятъ изъ дому и останавливаются на улице у мечети, где проговорятъ маленькую мо­литву, Дженаза—безъ поклоновъ.
Пока на кладбище хоронятъ покойника, жен­щины , оставшияся въ доме, читаютъ суру мулькъ, подаютъ милостьню беднымъ и моютъ горницы. Въ могиле дълается боковая ниша, въ которую тело, снявъ съ лубка, кладутъ на правый бок, лицемъ къ Мекке. Эта ниша назы­вается Лехедъ, и оную закладываютъ несже-ными кирпичами въ виде свода или печи. Тутъ опять,_ сидя, читаютъ суру мулюкъ. Наконецъ по совершении сего погребальнаго обряда, мул­ла съ прочими возвращается въ домъ покойни­ка. Здесь мулле даютъ лошадь, или корову, или барана, даже денегъ. Платье покойника и его Алкоранъ отдается азанче, т. е. пономарю, который долженъ молиться Богу объ успокоении его души. Въ день погребения не употребляютъ ни пищи ни питья. Первые 3 дни, после по-хоронъ, почитаются трауром ; а потомъ, по прошествии сего времени, мулла и все родствен­ники и знакомые покойнаго приглашаются къ объ-ду; тоже бываетъ въ 7-й, напоследокъ въ 40 день и чрезъ годъ.
По окончании каждаго обеда, мулла читаетъ какую-либо главу изъ Алкорана.
Въ послъдния минуты жизни умирающего, когда читаютъ отходную, то есть суру, чита-ющий окликаетъ умирающаго, называя его или ее по имени, и умирающий, ежели имеетъ па­мять, отвечаетъ; на примеръ , ежели читаетъ мать надъ дочерью, то она ее окликаетъ, назы-вая по имени, а та отвечаетъ аней, т. е. ма­тушка и это повторяется безпрестанно до исхо­да души (*) По смерти женщины до самаго по-гребения, все исправляется женщинами , даже мужъ не можетъ взглянуть на жену свою , по­сле ея смерти ; но когда умершаго обмоютъ , закроютъ лице, спеленаютъ и придетъ мулла для совершешя погребальнаго обряда, тогда женщины покойницу оставляютъ, и уже мужчи­ны съ муллою кладутъ на носилки и уносятъ
на кладбище.
Поминовения и раздачи милостыни продол­жаются шесть недель. Къ богатымъ покойни-камъ мулла, даже несколько разъ въ день, хо-дитъ на могилу и читаетъ назначенные для этого суры изъ Алкорана.
Надобно сказать правду, что Татары на счетъ вспомоществования беднымъ превышаютъ Рус-скихъ, не по влечению сердца, но нзъ боязни и страха исполнять законъ ихъ строгаго пророка, который говорить: что отдадите беднымъ на земле, то воздастся вамъ на небесахъ; чемъ пи­таете и поите бедныхъ, то будете кушать и пить въ будущемъ сами, во что оденете ихъ, въ то облечетесь сами.
(*) Эта откличка предписывается законом. в называется Талкинъ ; она имеетъ цель внушать умирающему что он долженъ произносить за окликающимъ , если онъ можетъ, терминъ шехадшп, т. е. пропзносить или читать про себя: нетъ Бога кроме Аллаха и Махометь его по­сланный.
Одна Татарка Шарифа - Бану , жена купца Чамасъ Махмуда, моя соседка, можетъ служить примеромъ въ исполнении заповеди своего за­конодателя. Нетъ сомнения, что ея добродете­ли происходили прямо отъ души, потому что она кротостию своею удивляла всехъ знакомыхъ. Она была посредственнаго состояния, и будучи вдовой , могла располагать имъ , какъ хотела; она жила единственно для бедныхъ и не съ дала куска, не раздъливъ съ ними. Вотъ какъ она проводила дни: вставши по утру, читаетъ утреннюю молитву, потомъ приглашаетъ ни­сколько бедныхъ напиться чаю, и прежде поитъ ихъ, потомъ начнетъ пить сама; послъ садится что нибудь работать для бъдныхъ. Къ обеду опять приглашаетъ бъдныхъ, и что приготовила для себя, тъмъ и ихъ утощаетъ. Случалось такъ, что бедныхъ приходило более, чемъ она ожи­дала ; въ такомъ случае она все приготовленное кушанье для своего обеда, отдавала имъ, и са­ма питалась однимъ хлебомъ.
Она никогда не носила богатое платье; но какое себе шила, такое же точно делала въ приданое бедной невесте. Такимъ образомъ она, оставшись въ 22 года вдового, прожила до 37 летъ. Она умерла, и сколько бедныхъ приходи­ли къ ея телу! И все получили некопеечную милостыню.
Они ставятъ кругомъ могилы родъ домика, изъ несколькихъ бревенъ, четырехугольный безъ крыши, у богатыхъ изъ камней, въ котором
садятъ несколько березокъ. Тутъ нередко нахо­дится и камень, стойкомъ поставленный, съ над­писью красивыми Арабскими буквами. Я списалъ некоторыя изъ этихъ надписей, и здесь пере-водъ съ оныхъ помещаю.
1) Во имя Бога Всемогущаго ! Сия святая мо­гила принадлежит золотыхъ делъ мастеру Му-хамедъ-Рахиму сыну Сайда, отправившемуся изъ Mиpa тленнаго въ миръ вечный, въ тысяча двести
сорокъ первомъ году. Да будетъ надъ нимъ изобильное милосердие Божие!
2) Могущество принадлежитъ Господу; Онъ веченъ и безсмертенъ ! По летосчисленно Ара-бовъ, въ тысячу двести пятдесятъ второмъ го­ду , въ 17 день Зюль-хиджи, Дамулла—Аб-дулнасиръ Ахунтъ и Мудерисъ, сынъ муллы Ра-хманъ-куллы, на 58 году отъ рождения, отпра­вился изъ сего тленнаго Mиpa въ миръ вечный. Да освятитъ Господь его могилу! Мы принад-лежимъ Богу и къ нему возвращаемся.
3) Въ смерти много учения! По лъто-счислению Арабовъ въ тысяча двести пять-десятъ первомъ году месяца святаго рамазана двадцать восьмаго дня жена Ахмета Михрабанъ, дочь Мусы, на пятидесятомъ году жизни своей, отправилась изъ Mиpa тленнаго въ миръ вечный. Да освятитъ Богъ ея могилу! Она предана зем-лъ въ 1836 году. Да освятитъ Господь ея прахъ.
4) Онъ веченъ и безсмертенъ! Все, что жи-ветъ, должно вкушать смерть!... Все, что живетъ на небесахъ и на земли, смертно; а одинъ Господь могущественный веченъ! Пророкъ (да будетъ надъ нимъ благословение Божие!) гово-ритъ : въ смерти много учения.—В тысяча двести пятидесятомъ году въ- месяце Шааба-на , отправился изъ тленнаго Mиpa в миръ веч~ ный, на шестьдесятъ третьемъ году отъ рож­дения—Юсуфъ сынъ Ахмера. Местомъ его ро­ждения было Ковали, местомъ жительства Ка­зань ; да будетъ Богъ милосерден ему и всемъ правовернымъ! Мы принадлежимъ Богу, и воз­вращаемся къ нему.
5) Онъ веченъ и безсмертенъ! Въ тысяча двести сорокъ второмъ году (эгиры) въ девят­надцатой мъсяца Раджаба, Муса , сынъ Исмаила, Апанаевъ на шестидесятомъ году отъ рождения отправился отъ Mиpa тленнаго въ вечный миръ ! По лътосчисленио Римскому (Христианскому) въ тысяча восемь сотъ двадцать седьмомъ году Февраля—дня. Мы принадлежимъ Богу и къ нему возвратимся.
6) Онъ веченъ и безсмертенъ! Въ тысяча две-сти пятидесятомъ году отъ бегства пророка (да будетъ надъ нимъ благословеше Божие!) въ шестнадцатый день Зюлькаады, Баширъ, Аитовъ сынъ, да будетъ на немъ милость Бога, на восмидесятомъ году отъ рождения , отправился изъ преходящаго игра въ миръ въчный. Да освя­титъ Господь сей прах! Онъ скончался въ день Марта 1835 года.
7) Къ Богу прилетаютъ души, когда оне оставляютъ свои формы (Алкоранъ). Въ 1247 92
году въ мъсяце Телецъ (Апрель) Мухаммедъ-кули, сынъ Юсуфа, отправился изъ мира прехо-дящаго въ миръ вечный. Местомъ рождения его было село Корашанъ, городъ его—Уфа, жи­тельство его—Наринъ , т. е. 1кай-иль, въ сосед-стве Джеанъ-гиръ-хана. Да будетъ надъ нимъ изобильное милосердие Божие!
Татарскихъ древностей въ Казани никакихь нетъ. По Татарскимъ рукописямъ, въ Казани, при владычестве Хановъ, каменныхъ зданий не было; а башня, ныне находящаяся въ крепости, подъ названиемъ Сумбекиной, строена Русскимъ Архитекторомъ, и делаетъ ему честь. Она по­строена въ послъдние годы царствовашя Але-ксия Михайловича, когда сей Царь повелелъ строить Закамскую линию съ валами и обсерва-цюнными башнями. Даже нынъшния каменныя мечети построены въ начале царствования Ека­терины II-й; но изъ всехъ Татарскихъ древно­стей здесь осталось нисколько камней съ над­гробными надписями, изъ коихъ две въ перево-де здесь предлагаю:
1) Онъ (Богъ) веченъ и безсмертенъ! Богь всемогущий говорилъ: всякое сущее на земли и небесахъ—смертно; но Господь всевеченъ! Еще Богъ всемогущий говорить: всякое живу­щее должно вкусить смерть. Въ девять сотъ тридцать шестомъ году, въ месяце Зюлькаада (*), Куль-Мухаммедъ , сынъ Шихъ-Мухаммеда, изъ
(*) т. е. въ Июль 1530 года. Въ это время, 10-го 1юля, Pyccкиe, подъ предводитедьствомъ киязя Бельскаго и
князя Глинскаго, проступали къ Казани и были встре­чены съ ополчениями Казанскихъ и Астраханскихь Та-таръ, предводимыхъ Сафа-Гиреемъ. Татары были разби­ты и осаждающие завоевали острог. (повествование о Poccии кн. IV стр. 111.)
тленнаго Mиpa отправился въ миръ вечный. Да будетъ надъ нимъ изобильное милосердие Госпо­да. Онъ убитъ отъ рукъ неверныхъ. Мы при-надлежимъ къ Богу и къ нему возвращаемся!
2) Богъ святый, непорочный, праведный, ве­личественный, сказалъ: все живущее на земле увядаетъ, но зракъ Господа твоего, облечен­ный въ честь и славу, будетъ сиять вечно.
Да будетъ благословение и спасение Махоммеду, сказавшему: Миръ сей невеченъ.
Также благослови и спаси Господи сказавша-го: миръ сей выше самыхъ царей.
От Эгиры въ 936 году (1529), въ месяце Зулкагиде, убитъ отъ рукъ иноверца Мухаммедъ-Галей, сынъ Мухаммедъ Шаха.
На камне семъ писалъ Юлавчика сынъ.
Мечети Казанские выстроены по Бухарскому вкусу. Оне состоятъ изъ большаго длиннаго, двухъ-этажнаго каменнаго дома, на средине коего подымается вверхъ высокая и узкая башня,—минаретъ ; на остроконечной ея вершине укреплена металический полумесяц. Изъ отвер­стия этой башни пономарь ежедневно крикомъ своимъ приглашаетъ Татаръ въ храмъ на моли­тву. Нижний этажъ этого здания отдается въ на-емъ для складки товаровъ , а въ верхнемъ про­исходить Богослужение. Онъ разделенъ на 2 по­ловины. Въ передней, пришедшие молиться, остав-ляютъ туфли, башмаки, или сапоги. Здесь же некоторые остаются, кои не почитаютъ себя до­стойными быть съ прочими въ главной храми­на Въ гласное отделение храма ведетъ по сре­дине большая дверь, а съ обеихъ сторонъ ма-ленькая. Здесь по прямой линш въ стене пред­ставляется узкая нишь, обращенная къ той сто­роне, где Мекка; эта нишь называется ми-храбъ. Въ ней на доски лежитъ Алкоранъ. Мулла сидитъ у самой ниши, а молящееся по­зади его стоятъ, или сндятъ по линиямъ, одинъ подле другаго, и молятся по примеру муллы все вдругь, въ различныхъ позицияхъ, съ величай-шимъ благоговениемъ. На правой сторонн въ уг­лу стоитъ деревянная готическая кафедра, съ четырмя ступеньками; мулла, держа въ ру-кахъ предлинную палку, чптаетъ наизусть ка­кую-либо главу изъ Алкорана. Надъ дверью, на-супротивъ ниши, постапленъ на столбикахъ маленький балконъ для мальчьковъ. На потолки висптъ большая люстра, а по стенамъ маленькая жирандоли. По объимъ сторонамъ ниши иногда къ стене приклеиваются красиво писанные Арабские стихи изъ Алкорана. Полъ устланъ ко­врами. У самаго входа въ мечеть находится
колодезь, а вокругъ всей мечети выкрашенныя решетки.
Татары, какъ и все Магометане, обязаны по уставу Алкорана, пять разъ въ сутки, молить­ся; а именно: 1) утромъ рано , передъ восхож-дениемъ солнца (иртаги намазъ) , и при. этой молитве делаются 12 поклоновъ. 2) Въ полдень (уйлэ); здесь 30 поклоновъ. 3) За часъ передъ захождениемъ солнца (икиндэ); здесь 12 покло­новъ. 41 Вскоре после захождения солнца (ах-шамъ); здесь 15 поклоновъ. 5) Вечеромъ, въ зимнее время въ 8 часовъ , а въ летнее въ 10 часовъ (ясыге); здесь 29 поклоновъ.
Богослужение въ мечети совершается следу-гощимъ образомъ : азанчи съ минарета кричитъ азанъ, по которому народъ собирается въ ме­четь въ продолнении 15 минутъ. Всякий про-шедший занимаетъ свое место и садится на ко-лена , образуя несколько линий. Мулла , сидев-ший до начатия Богослужения лицемъ къ наро­ду предъ михрабомъ (нишь\ встаетъ съ мъста и оборачивается лицемъ на михрабъ, то есть въ ту сторону, гдъ Мекка; его же примеру последуетъ и народъ.
Вставши на ноги, каждый человекъ приготов­ляется къ молитве, поднимаетъ обе руки вверхъ и касается большими пальцами мякиша ушей; при этомъ все говорятъ тихо: Аллаху-экберъ (т. е. Богъ великъ); потомъ руки опу-скаютъ и иладутъ обе ладони на пупокъ. Тутъ, начиная съ муллы до последнлго молящагося, 96
каждый читаетъ про себя первую главу изъ Алкорана; за этой главой тотчасъ читаютъ ка­кую-либо суру изъ Алкорана. Прочитавший, де-лаютъ поклонъ в поясе, сопровождаемый сло-вомъ: Аллаху-экберъ; находясь въ этой по-зиции , читаютъ следующия слова до т р е х ъ разъ: Благословенъ мой Господь Высочайший! Подымаютъ голову со словомъ : Богъ великъ! Потомъ делаютъ земной поклон, со словомъ Аллаху-экберъ, и во время этого произносятъ слъдующие слова до трехъ разъ: Благословень мой Господь великий ! Приподымаются на колъ-ни, опять кланяются въ землю, произносятъ вышеписанныя слова. Потомъ они встаютъ на ноги и повторяютъ опять туже главу и суру, тъже самые слова и молитвы, тьже самые по­клоны, какъ и прежде. Наконецъ, прочитавъ А т-тахйятъ оборачиваютъ головы прежде напра­во съ призываниемъ высшихъ небесныхъ силъ , потомъ на лево такимъ же призываниемъ. Это все делается сидя на коленяхъ и оканчи­вается какою - либо маленькою молитвою. Вотъ ходъ утренняго моления называемаго ики ракэ-
гатъ суннетъ.
Въ следъ за симъ начинается ики ракэгатъ фарызъ такимъ образомъ: азанчи, вставши съ ме-ста, произноситъ каметъ, т. е. тихий азанъ; вско­ре за симъ мулла и все молящиеся встаютъ вдругъ на ноги , и приготовляются къ молитве по пы-шесказанному порядку , съ тою только разни­цею, что руки подымаютъ, по примъру муллы, вверхъ, все вдругъ, и касаются оными мякиша ушей; опуская руки внизъ, кладутъ оныя ладо­нями на пупокъ и читаютъ маленькую молитву. После этого, мулла громогласно читаетъ 1-ю же главу изъ Алкорана и какую-либо суру, а молящееся благоговейно слушаютъ. По прочте-ши муллою 1-й главы изъ Алкорана , молящие ся произносятъ аминь; а по прочтении суры, делаютъ поклоны и повторяютъ молитвы теже самыя, какъ и при суннетъ, изключая одной молитвы, употребляемой при 1-мъ поклоне, ко­торую читаетъ одинъ только мулла, а молящиеяя про себя тихо произносятъ следующие слова: Богъ слышитъ того, кто благословляетъ Его.
После сего, вставши на ноги, читаетъ мулла опять 1-ю главу и суру, и повторяютъ тъже поклоны, какъ и прежде ; потомъ , севши на колена , читаютъ Аттахйятъ, и обращаются лицемъ на право и на лево, какъ и прежде. После прочтения муллою отрывка изъ Алкорана Аллаху-ля, молящеся перебираютъ четки, аза неимнниемъ оныхъ, счетъ дълаютъ по суставамъ пальцевъ.
Наконецъ по окончании переборки четокъ, мулла читаетъ ясынъ, и темъ окончивается ики ракэгатъ фарызъ утренней молитвы; следовательно, во время утренней молитвы, кла­дутъ 12 поклоновъ.
Богослужеше остальныхъ 4 - хъ разрядовъ , какъ то: 1) Уйлэ: дюртъ ракэгатъ сун­нетъ, дюртъ ракэгатъ фарызъ и ики ракэгатъ суннетъ, съ 30 поклонами, 2) Икиндэ: дюртъ ракэгатъ фарызъ съ 12 поклонами. 3) Ахшамъ: учь ракэ­гатъ фарызъ и ики ракэгатъ сун­нетъ съ 15 поклонами, 4) Ясыгъ: дюртъ ракэгатъ фарызъ, ики ракэгатъ суннетъ и учь ракэгатъ витиръ ваджибъ н а м а з ъ, съ 29 поклонами, совер­шается точно также, какъ и утренняя молитва съ повторениемъ техъ же поклоновъ и молитвъ.
Въ пятницу, въ полдень, Джумага-на-мазы имеетъ: ики ракэгатъ тахйятъ мечеть намазы, дюртъ ракэгатъ суннетъ; послъ этаго мулла идетъ на ка-федру и читаетъ х у т ь б у; по окончании хуть-бы, мулла читаетъ молитву за Русскаго Госу­даря , Августейшую Его Фамилию и за воинство; а посли молитвы, сходитъ съ кафедры и становится на свое место предъ м и х р а б ъ. Потомъ ики ракэгатъ фарызъ, дюртъ ракэгатъ суннетъ, дюртъ ракегатъ ахыръ-уйлэ намазы и ики ракэгатъ ушбу вахытъ нама-з ы. Всего поклоновъ 54; вся служба Пятницы совершается, какъ въ npoчиe дни, по утру. .
Въ то время, когда мужчины отправляютъ Богослужение въ мечетяхъ, женщины молятся дома.
Только по Пятницамъ въ полдень мулла въ мечети съ важностью всходитъ на кафедру, держа въ рукахъ длинную березовую палку.
Вступивъ на вторую ступеньку кафедры, садит­ся, какъ бы уставший, потомъ поднимается вы­ше ; тогда пономарь (азанча) приближается къ нему и тихо говорить А з а н ъ , т. е. самую ту молитву, которую онъ передъ этимъ гром­ко прокричалъ съ минарета. Мулла , наклонив­шись на палку, печально и гнусливымъ голосомъ произносить хутьбу , или проповедь , состо­ящую изъ весьма короткихъ наставлений и окон-чивающуюся произнесениемъ первой главы Ал­корана.
На вопросъ мой: почему у Татаръ муллы говорятъ проповедь, съ палкою въ руке, между темъ какъ у Турокъ это делается съ саблею въ руке? мне отвечали, что въ земляхъ, завое-ванныхъ вооруженною рукою, употребляется на кафедръ сабля, а въ земляхъ, покоренныхъ безъ кровопролития, употребляется при упомя-нутомъ случае палка.
Мулла Сейфулла-Кази Муртазинъ сообщилъ мнъ маленькую рукопись на Татарскомъ языкъ, въ которой можно видъть начала этого обряда; здесь для любопытства я прилагаю переводъ изъ нея. Когда Айдаръ-ханъ, въ 9-е лето отъ эгиры, началъ царствовать в Болгарахъ, тогда Маго-метъ, для распространения своей веры между язычниками, послалъ туда трехъ своихъ веро-проповеднниковъ Абдуръ-Рахмана, сына Зубирова, Хантала, сына Pa6иa и Субейра, сына Джада; сна-бдивъ каждаго изъ нихъ нужными вещами, кои бы они могли употреблять для произведения чудесъ, если потребно будетъ. Субеиру далъ онъ чернилицу, Ханталю тросточку, Аб-дуръ-Рахману чалму или турбанъ; пришедъ въ Болгары, они выдали себя за врачей и начали лечить отъ разныхъ болезней. Дочь Айдаръ-Хана получила параличь, и хотя пользовали ее отъ этой болъзни многиe врачи, однако не было успеха. Въ одинъ день Визирь Ханский осме-лился сказать ему: Высокомощный Ханъ ! Да сохранить Боге здравие твое на многия лета. Въ городе нашемъ проживаютъ три Аравитянина, съ которыми никто изъ нашихъ врачей сравняться не можетъ въ лечения разныхъ болъзней. Безъ сомнения, они вылечатъ дочку твою. Но да бу­детъ тебе известно, что вера ихъ отъ нашей различествуетъ. Ханъ, убежденный этими слова­ми своего Визиря, повелелъ немедленно пред­ставить предъ его лице помянутыхъ Аравитянъ. Когда же сии веропроповедники къ нему пред­ставились , то, послъ обычныхъ Хану благопо-желаний, Хантала, знавший превосходно Турецкий и Румейские языки, на вопросъ Ханской : откуда они и какой ихъ промыселъ, отвечалъ, что они изъ Медины и занимаются вылечивашемъ болез ней. Ханъ сказалъ имъ, что дочь его уже 7 летъ, какъ лежитъ больная, и спросилъ у нихъ, ие имеютъ ли они какого-либо средства къ возвра-щению ей здоровья. На cиe Хантала отвечалъ, что напередъ надобно узнать качество одер-жащей ее болезни. По изследованию же сего все единогласно сказали, что она поражена параличемъ. Хантала же присовокупилъ, что для вра-чевания этой болезни потребны ему древесныя ветви, и именно отъ березы; а какъ это дере­во въ нзобилии находилось въ Ханскихъ владе-нияхъ, то ни мало немедля и принесены были отъ него- ветви. Но какъ Хантала , посмотревъ на нихъ , сказалъ , что они старой березы , а ему нужны ветви съ нежной и молоденькой, то Ханъ отвечалъ, что въ зимнее время, отыс­кать такой невозможно. На эти слова Ханския Хантала сказалъ : но мы съ Божиею помощью такую найдем, ежели вы примете нашу веру. Ханъ на это условие согласился , только чтобъ они отыскали ветвь молоденькой березы и воз­вратили бы здоровье дочери его. Тогда веропро-поведники данную имъ отъ Махомета чернили­цу ставятъ на поле и въ нее втыкаютъ трос­точку. Потомъ Абдуръ-Рахманъ, надевъ на го­лову данную ему отъ Махомета чалму , произ-несъ вслухъ молитву съ поклонами (рикаатъ). Когда онъ въ заключение ея сказалъ аминь, что повторили и два его товарища , тогда тро­сточка , воткнутая въ чернилицу , начала расти, распушаться въ маленькую березку, наконецъ вышиною сравнялась съ кровлеюХанскаго двор­ца, и распустила свои вътви. Тогда, связавъ ни­сколько ветвей въ веники и отведя больную въ баню, начали ее парить, отъ чего она тотчасъ и выздоровела. Удивленный симъ произшествиемъ, Ханъ немедленно принялъ Магометанскую веру.
Примеру его последовалъ и Бураджъ съ про­чими Визирями и гражданами. Наскоро построе­на мечеть и въ настоятели при оной опреде-ленъ Хантала, который при сказывании пропове-ди (Хутьба) опирался на воткнутую имъ въ чернилицу трость. Это произошло въ XII годъ отъ эгиры, или бегства Магометова, то есть въ годъ Барана, въ 26 день Рыбъ и въ XII Рамазанъ. Три эти товарища пробыли въ Болгарахъ десять летъ и въ школе, учрежденной при мечети, давали тамошнимъ жи-телямъ наставления въ правилахъ своей въры. Наконецъ Абдур-Рахманъ и Субеиръ возврати­лись въ Медину. Хантала же остался въ Бол­гарахъ , женился на вылеченной имъ девице и скончался уже въ глубокой старости.
У Казанскихъ Татаръ есть четыре праздни­ка: два религиозные: Рамазанъ и Курбанъ; и два народные : Сабанъ и Джинъ.

I. Рамазанъ.

Рамазанъ, единственный постъ магоме-танъ, начался въ нынъшнемъ году 30 Декабря въ Субботу и продолжался до вечера 29 Генваря. Известно, что Магометъ въ Алко-ране своемъ установил, чтобы последователи
его, Для споспешествования наитию благодати Божией одинъ месяцъ въ году постились. Прав­да , что законодатель сей не назначилъ такого поста сь определенною, точностию; но его учени­ки постятся въ продолжение дня со всею воз­можною строгостью; ночью же могутъ безпре-пятственно есть и пить, пока не разсветаетъ такъ , что можно будетъ белую нитку отличить отъ черной. Кто изъ нихъ въ cиe время былъ боленъ, или находился въ дороги, тотъ въ другое время долженъ поститься равное число дней; те же, кои сего не исполняютъ, должны, для отпущения гръховъ своихъ, кормить бедна-го.
Постъ сей наиболее обременителенъ для лю­дей рабочихъ темъ, что онъ требуетъ во весь день совершеннаго воздержания отъ питья. По­елику же время поста ежегодно бываетъ ранее одиннадцатью днями, и потому иногда случается в самые сильныя жары, когда сверхъ того и дни бываютъ очень длинны; то легко можно представить себе мучение магометанина, кото­рый на открытомъ поле, при трудной работе и несносномъ жаре, следуя обычаю, не сме-етъ даже утолить изнуряющей его жажды.
Здешние Татары ежедневно собирались въ ме-четяхъ своихъ, исправляя съ величайшимъ, толь­ко имъ свойственнымъ, благоговнниемъ обыкно-венныя ихъ молитвы. Тутъ приметилъ я также одного Дервиша, или магометанскаго монаха, окутаннаго съ ногъ до головы кускомъ Белаго
холста. Въ продолжение Рамазана, поздно по ве-черамъ, насытившись напередъ дома, они поютъ составленную для сего поста духовную песнь, особеннымъ страннымъ, жалкимъ гнусливымъ голосомъ. Я перевелъ съ Арабскаго языка ату песнь, и для удовольствия и любопытства читате­лей при семъ ее сообщаю.
Достойная хвала буди Господу и Властителю мировъ; всякая хвала подобаетъ Всечтимому, Ве­ликому, Всемогущему, Всевышнему и Премудро­му Богу; хвала буди Царю, отъ века Живому; святъ и непороченъ Царь Ангеловъ и Гаврила. Несть Бога, кромъ Бога; просимъ у Него про-щения, и умоляемъ, да даруетъ намъ рай и удалитъ насъ отъ огня геенскаго.
Послъ полдневной молитвы мулла съ кафед-ры говорить следующее поучение:
Я вамъ заветщаю, сожители Божии, такъ какъ и самому себъ, быть богобоязливыми; ибо Богъ съ любящими Его и боящимися Его всег­да пребываетъ.
Кто ищетъ Бога, отъ того Милосердый не отвращается; для жаждущаго наставления до­статочно Алкорана.
Кто желаетъ видеть примеръ разрушения мира, тотъ пусть взглянетъ на могилы. Если недоволь­но сего, сама смерть можетъ убедить въ этомъ. Я прибегаю къ Богу и отвращаюсь отъ про-клятаго сатаны.
Каждый человъкъ долженъ вкусить смерть; мы васъ искушали, говорить Господь, вь добръ и злъ, и вы къ намъ непременно обратитесь.
Да благословить Богъ насъ и васъ въ своемъ великомъ Алкоранъ.
Да воспользуемся его премудрыми изречения-ми; и я прошу прощения у милосердаго Бога за себя, за васъ и за всехъ правоверныхъ му-сульманъ: Богъ милосерд, Всемилостивъ, Все-щедръ , Всемогущъ и Преправеденъ.
Целую ночь съ 26-го на 27-й день поста (въ нынешнемъ году Генваря 25-ro), называемую ими Алкадръ, или торжественною ночью, мече­ти были наполнены молящимися. Ни малолет-ные, ни взрослые не должны спать во всю ночь. Тъ, кои не ходили въ мечеть, пили въ домахъ чай съ своими знакомыми, для прогнания сна. Въ эту ночь , по магометанскому учению , ангелы, по повелению Божию, нисходятъ на землю для исполнения Божескихъ определений. Блаженство , спасение, говорятъ они, царствуетъ во всю ту ночь до разсвета; ибо в ciию ночь данъ Алко­ранъ.
Въ 27 день Рамазана была раздаваема бед-нымъ милостыня; это называется Зекатъ. По законамъ, каждый долженъ удалить на cиe де­сятую часть имения своего; но здешние Татары ограничили это постановление до того, что счи-таютъ только наличныя деньги и деньги въ товаръ, не включая сюда недвижимаго имения, какъ то дома и на зиму заготовляемые припа­сы. Каждый дълаетъ показание своихъ подаяний и означаетъ въ немъ сумму, которую онъ на-меренъ раздать во первыхъ мулламъ и азанчеямъ, а потомъ и беднымъ. Казанские, ныне бога-тейшие, торговые Татары, каковы Юнусовъ, Апанаевъ , Исай , Баширъ Аитовъ , Суюровъ, Юсупъ Курбангалей Ахмери, Муртаза Кашаи, Апаковъ и никоторые друпе, употребили на сиe значительный суммы. Уже 28-го Генваря неко-торые зоркие Татары увидели на той стороне Волги , по захождении солнца , новый мъсяцъ , между тъмъ какъ въ Казани горизонт слегка покрытъ былъ тонкими облаками. Тотчасъ cиe извъстие дошло до Казани, гдъ въ вследующий вечеръ, новый мъсяцъ также былъ видимъ многими. Тутъ , казалось , изчезло все сомне-ние; но не смотря на то, между здешними двумя Ахунами произошелъ сильный споръ, въ которомъ одинъ изъ нихъ отвергалъ справедли­вость столь ранняго появления месяца. Впрочемъ, съ 28 Генваря перестали петь вышеприведен­ную пъснь, и наконецъ после многихъ противо-речий и споровъ заключили, что въ Понедель-никъ (29 Генваря) кончится Рамазанъ. Множе­ство Татаръ толпилось около мечетей, отыскивая съ великимъ безпокойствомъ, на горизонте, по за­хождении солнца, новаго месяца, и 29 Генваря они въ самом деле имела удовольствие ясно увидеть его. Нынъ Рамазанъ продолжался только 29 дней, потому что новый мъсяцъ до­вольно рано показался; въ случаи же непо-явления его, Рамазанъ продолжался бы еще одинъ день. Здесь я долженъ заметить, что Татары не полагаются на нашъ календарь, и
потому никогда не справляются съ нимъ объ из-мененияхъ луны. (1)
Назадъ тому 10 летъ, первый день послъ Ра­мазана празднуемъ былъ въ летннее вре­мя (2). Тогда въ Пятницу по утру въ 8 часовъ, все Татары, старики и молодые, числомъ более 6,000 человекъ, собрались не подалеку отъ Но­вой Татарской Слободы, и тутъ подъ откры-тымъ небомъ отправляли свое Богослужение. Видъ такого множества людей, въ величайшемъ порядкъ расположенныхъ, при частыхъ покло-нахъ и падении внизъ, во время молитвы, былъ весьма поразителен, и безъ сомнения, сильно должен действовать на зрителя. Молитва начи­нается , когда, по их выражению, солнце на небе достигнетъ высоты дерева, и потому, смо­тря по времени года, ранее и позже. Потомъ все пошли на кладбище , гдъ были прочитаны некоторыя главы изъ Алкорана. Симъ кончился Рамазанъ и каждый возвращался домой къ объ-
(1) Вх здешней Адмиралтейской Слободе Татары отправ­ляли сей праздникъ 29 Генваря, а живущие въ самомъ городe 30-го, т. е. одним днемъ позже.
(2) Въ 1814 году, Сентября 4 числа, сей праздникъ был отправляемъ иа открытом поле. Также и въ 1815 г. Августа 25 дня, а въ 1817 г. и въ некоторые по-следующие годы оный празднуемъ былъ только в ме­чети , по причипу неблагоприятной погоды. Въ 1823 г. Мая 29, въ присутствии Г. Сенатора Соймонова, было самое торжественвое отправление этаго праздника на поле между двухъ Татарскихъ Слободъ. Ныне же, по лунному Магометанъ счислению, сей праздникъ уже совершен был зимою.

ду. День этотъ называется у нихъ Хайдъ, и для празднования его они пекутъ ожаренные въ маслъ слоеные пирожки, которые едятъ, намазы­вая медомъ, и называютъ Бйрамъ-ашъ или празд­ничное кушанье. Въ сей день, такъ какъ и въ оба следующие, Татары ходятъ одинъ къ дру­гому въ гости, поздравляютъ съ праздникомъ и другъ друга угощаютъ.
II. Курбанъ.
По прошествия двухъ месяцовъ после. Рама­зана, бываетъ у Магометанъ другой праздникъ называемый Курбанъ. На Арабскомъ языкъ сло­во cиe означаетъ приношение, жертву. Цель, съ которою Магометъ учредилъ сей праздникъ, есть та , чтобы народъ его не забывалъ долж­ной покорности Богу, чему примеромъ и образ-цомъ , достойнымъ подражения , поставилъ онъ Авраама , приносившаго въ жертву для испол-нения воли Божией, единственнаго сына своего. Определение времени сего праздника здесь бы­ваетъ сопряжено съ некоторыми затруднениями. Какъ ныне въ первые дни новолуния горизонтъ покрытъ быль облаками , то и не могли здеш-ниe Татары, не видя месяца, вести точнаго сче­та времени, а это произвело большое разногла-cиe между двумя здешними Ахунами. Почтен­ный старикъ Ибрагимъ Эффенда (3) назначалъ 11
(3) Сия статья ппсапа была нисколько леть назад ь. На место Ибрагима Эффенда поступилъ Мулла Му-
Ноября днем праздника, однако все. согласились съ другимъ молодымъ Саттаромъ, принишавшимъ для того следующий день. Только филосо-фамъ (4), говорилъ последний, прилично распо­лагаться , сообразуясь течению луны: добрый Мусульманинъ не такъ поступаетъ ; онъ охотно ждетъ два или три дня более пока наконецъ ясно увидитъ месяцъ на небе, и потому не имеетъ нужды справляться съ книгою. Съ вечера предыдушаго дня каждый воздерживался отъ пи­щи до полудня праздничнаго дня, въ который ели принесенныхъ въ жертву скотовъ. Иные постят­ся съ перваго дня новолуния, или въ продол-жении 11 дней, но по своимъ правиламъ, т. е. воздерживаются отъ пищи и питья только днемъ, ночью же едятъ досыта. Девятый день назы­вается день Гарафы (5). Послъ главнаго пуб-
стафа ХаФизъ. которыйныне находится в Мекке, а должность его исправляетъ ученыи мулла Сейфулла Муртазинъ Каси; нынешний же Муктасибъ называется Нуръ Мухаммедъ.
(4) Снмъ словомъ Татары означають ученыхъ, просвещен-пыхъ людей вообще, такъ какъ и техъ, кои имеюгь хотя несколько вольный образ мыслей. Простолюдины изъ Татаръ сделали мне следуюшее , забавное опред'е-ние Философа:» Философъ есть Татаринъ, пьющий ви­но съ Русскими.»
(5) Симъ пменемъ называется > совершаемый Паллигримами въ Мекке на кануне праздника Курбаиа, церемониала ; она. собравшись у горы Гарафа, отъ которой и самый день этотъ получалъ название Гарафы , отправляются въ долину Мина, где после- публичный молебствий, совершенныхъ въ продолжении ночи, на утро вь деся­тый день, прпступаюгь къ заколнию приготовлениой жертвы.
личнаго молебствия мусульмане въ продолжении трехъ дней въ конце, каждой молитвы произно-сятъ такбиръ (б), состоящий въ следующихъ словахъ : Аллягу акбаръ, Аллягу акбаръ, ля иллягу ила пллягу ва аллягу акбаръ, аллягу акбаръ, на иллягуль хамедъ, то есть: Великий Боже! Великий Боже! Нетъ Бо­га , кроме Бога, и Бога Великаго, Бога Вели-каго — Хвала Богу! Сей такбиръ называется Таньрыкъ.
При наступлении сего праздника, за часъ до восхождения солнца, магометане, собравшись въ мечеть, читаютъ молитвы, относящаяся къ празднику Курбана и состояния въ двухъ ри-каатахъ (7).
Въ первомъ рикаатъ, поели обыкновеннаго такбира, совершаютъ еще три такбира. Каждый изъ сихъ последнихъ состоитъ въ произноше­нии до трехъ разъ словъ: аллягу акбаръ , ал­лягу акбаръ, аллягу акбаръ! и опущении рукъ (8).
По окончании 2-го рикаата опять совершает­ся три такбира такимъ же образомъ.
(6) Молитва.
(7) Haклонение головы молящагося называется рикаать.
(8) Каждый такбиръ сопровождается следующимь поло-жениемъ молящагося : магометанинъ, подымаетъ руки , касается или yшей своихъ и , произнесши: Ал-лагу акбаръ — Великий Боже! въ туже мииуту опять опускаетъ къ земле. Такое положение повторяет­ся до 3-хъ разъ.
Потомъ имамъ всходитъ на кафедру и чи-таетъ хутьбу (9) на Арабскомъ языки.
Хутьба праздничная.
Хвала Богу, Хвала Богу, Хвала Богу, укра­сившему небо звездами и планетами, сотворив­шему землю, и воды, и источники, и моря, сме-няющему день ночью и ночь днемъ, создавше­му и Рай, и Адъ, и Ангеловъ, служащихъ Ему и благоговеющихъ предъ Нимъ, Богу, который верующимъ въ Него обещалъ Рай, на­полненный чистыми водами, а нечестивымъ въ наказание огнь Ада.
И мы свидетельствуем, что нетъ Бога, кро-ме Бога, Единаго, Всемогущаго.
Свидетельствуемъ, что Мухаммедъ, рабъ Его н посланникъ, избранный Его. Да будетъ благословение Божие надъ нимъ, домомъ его и из­бранными его последователями.
Да будетъ благословение Божие въ особенно­сти надъ имамомъ, первымъ и превосходныйшимъ послъдователемъ изъ друзей Мухаммеда, повелителемъ Правоверныхъ, имамомъ благочестивыхъ Абубекиромъ, другомъ истины и преданнымъ съ ревностию пророку Божию во всякомъ трудномъ деле.
Да будетъ благословение Божие надъ знамени-тымъ имамомъ правымъ судиею, повелителемъ правоверныхъ и имамомъ благочестивымъ Ома-
Проповедь.
ромъ Алфарукомъ, справедливымъ карате-лемъ неверныхь и злочестивыхъ.
Да будетъ благословение Божие надъ знаме-нитымъ имамомъ, примеромъ кротости, повели-телемъ правоверныхъ и имамомъ благочестивыхъ, Осман ом ъ , обладателемъ ума блестящаго и со­кровищницей смирения и добродетели.
Да будетъ благословение Божие надъ знаме-нитымъ имамомъ, единственнымъ воиномъ, по-велителемъ правоверныхъ, и имамомъ благоче-стивымъ и добродетельнымъ Алиемъ, вернымъ исполнителемъ свлщенныхъ обязанностей, дверью наукъ и таинствъ.
Да будетъ благословеше Божие светомъ очей Алия, радостию слуха его, утешениемъ (10) раменъ , внуками пророка, предметомъ любви для дочери Мухаммеда, вождями жителей Рая Хассаномъ и Гуссейномъ.
Да будетъ благословение Божие надъ благоче­стивыми ихъ дядями, Хамзой и Аббасомъ. Они были чисты и безгрешны теломъ.
Да будетъ благословение Божие надъ союзни­ками и товарищами Мухаммеда и надъ всеми толпами последователей пророка , участвовавши­ми въ бегстве его.
Да будетъ благословение Божие надъ всеми правоверными последователями его.
(10) Хассанъ п Хуссейнь, ласкаясь безпрестанно къ отцу своему Алию съ сыновнею горячностью, часто броса- лись объятия его и садились иа плеча къ нему.
И я приветствую ихъ хвалою вечного, усер­дною.
Здесь начинаетъ имамъ говорить поучение, после котораго даетъ наставление, какимъ обра-зомъ должно поступать при разрезании жертвы. Это онъ сообщаетъ на Татарскомъ языке.
По утру, въ самый праздникъ, служба въ ме-четяхъ началась ранее обыкновеннаго. После общихъ молитвъ, мулла пелъ съ кафедры сле-дующия стихи на Арабскомъ языке, кои при­лагаются здесь въ переводе:
1-е) Говори воинству: молитвы мои, богослу-жеше, жизнь и смерть моя посвящены Госпо­ду всехъ тварей, и нетъ Ему равнаго. Cиe мне повелено, и я есмь первый муслимъ (музельманъ, правоверный).
2-е) Господи! Восприми отъ меня сию жер­тву , Тебе приносимую отъ искренняго сердца: не отрини ее отъ лица Твоего и вмени мне оную въ награду, о Великий Боже!
Сошедши съ кафедры, имамъ читаетъ стихи изъ Алкорана, называемые Айять уль курси, и одну суру (11) оттуда же, после чего маго­метане, могутъ закалать жертвы.
По окончании службы (12) всякий спешить домой для заколания в жертву приготовлен-ныхъ скотовъ. Это делается съ такимъ разчи-
(11) Глава.
(12) Въ 1834 году курбанъ отправляемь был 8 Апреля. Въ 1833 году он быль празднованъ на отрытомъ поле, въ присутствии Г. Военнаго Губериа-тора Стрекалова, Апреля 19 дня.
слениемъ, что овца или баранъ кладется на од­ного , корова же или верблюдъ на семерыхъ человъкъ; и потому каждый отецъ семейства раз-считываетъ, по числу членовъ его фамилии, и число жертвенныхъ скотовъ, не забывая при томъ бедныхъ, и особенно муллъ, при семъ слу­чай питаемыхъ. Хозяинъ дома, или начальникъ семейства, кто бы онъ ни былъ, Князь, Мурза , или мещанинъ, долженъ самъ собственноручно заколоть хотя одного жертвеннаго скота. Голо­ву таковыхъ скотовъ въ семъ случае обраща-ютъ они къ Мекке, и, нанеся смертельный ударъ, произносятъ имя Бога.
Въ сей день я былъ у здешняго купца Юсу-па Исмагилъ Угли (сына) Апанаева, приготовивша-го для жертвы множество овец, несколько коровъ и одного верблюда. Онъ самъ съ своими людь­ми резалъ ихъ, между темъ какъ посреди двора кипел большой котелъ воды, въ кото­рый бросили части еще полуживыхъ скотовъ для завтрака. Непрошло получаса, какъ котелъ наполнился мясомъ, которое они, по двукрат-номъ вскипении, съ жадностью вытаскивали и ели, прихлебывая бульономъ, во имя Бога. Нъ-которыя части (верблюжьи), ни мало не уварив-шияся, дрожали еще при разрезывании ихъ.
Изъ любопытства я отведывалъ мясо верб­люжье ; оно гораздо краснее говяжьяго, близ-ко вкусомъ къ нему, но нежнее и слаще. Буль-онъ его особенно имеетъ очень тонкий! и прият-ный вкусъ. Какъ не магометанину, мне не возможно было въ тотъ день обедать съ ними вместе
и потому я долженъ былъ довольствоваться особымъ столомъ. Насытившись сами, Татары не забыли бедныхъ, коимъ разослали остатки. После обеда каждый идетъ въ гости къ род-нымъ, или знакомымъ, и тутъ за чаемъ жела-ютъ другъ другу счастия. (13)
. III. СаБанъ.
Этотъ древний народный Татарский празд-никъ отправляется въ каждую весну, и все Татары принимаютъ въ немъ большое участие. Ныне онъ происходить на большомъ лугу, окруженномъ съ левой стороны холмами, кои покрыты кустарниками; лугъ сей находится къ Югу отъ новой Татарской Слободы разстояниемъ съ версту, отъ города же три версты. Слово Сабанъ означаетъ соху или плугъ, а самый праздникъ долженъ означать, что ожив­ляющая природу весна призываетъ къ возде-лыванию полей и оранию земли. Въ соседствен-ныхъ татарскихъ деревняхъ праздникъ сей от­правляется, какъ скоро снегъ сойдетъ съ полей.
Въ Казани Сабанъ назначается позже, потому что место, на которомъ онъ бываетъ, потопляется
(13) Месяц, въ которомъ праздникъ Курбанъ совершает­ся есть 12-й месяц. по магометаискому календарю, называемый Зюль-Хаджи. Татарский новый годъ в 1834 г. былъ 28 Апреля, а по ихъ счислению, 1250.

весною отъ разлития Волги. Сабанъ начинается съ Пятницы и продолжается целую неделю до следующей. Пятницы (*). Все Татары, старые и малые, собираются около полудня, и делаютъ изъ веревки кругъ, около коего сидятъ или сто-ятъ зрители. На средину круга выступаютъ два борца, изъ молодыхъ и здоровыхъ Татаръ, ко­торые кушаками своими такимъ образомъ обвя­зываются, что оба охватываютъ ихъ руками и, наклонившись повертываютъ другъ друга то въ ту, то въ другую сторону, стараясь одинъ дру-гаго повалить на землю. Борьба эта продолжа­лась иногда довольно долго, иногда скоро окан­чивается, смотря по силе борцовъ. Если кто кого поборетъ, то поднимается громкой смехъ зрите­лей , а торжествующей победитель, оставляя место сражения, получаетъ подарокъ, или вме­сто его деньги, отъ десяти до двадцати копеекъ. На этотъ предметъ деньги собираются отъ бога-тыхъ Татарскихъ купцовъ. Для наблюдения при семъ празднества порядка , многие изъ Татаръ , какъ блюстители за нравственностью, ходятъ в кругу съ длинными палками, означающими ихъ должности. Какъ скоро побежденный находить себя обиженнымъ, то эти, такъ называемые бур­мистры , стараются прекратить ихъ ссору. Так-
(*) Въ 1834 году сабанъ былъ съ 25 Мая до 1 июня. Ныне Татары въ первый разъ пригласили Русскихъ «а свои праздникъ посредствомъ герольда, имев-шаго въ pyке длинную палку, на конце которой ве-ял пестрый платок., и ходившаго по улицамъ Казан-скимь.
же имеють они попечение приискивать борцовъ, преклоняя пхъ къ сему ласками, или деньгами. Конечно это не бываетъ безъ шума, однакожъ действительныхъ ссоръ никогда не случается, потому что распорядители праздника уме-ютъ скоро возстановить спокойствие. Борцы, во время сражения, подобны бываютъ двумъ пля-шущимъ медведямъ, которые хотятъ другъ дру­га укусить и пожрать. При семъ празднике бы­ваетъ также и большое собрание Русскихъ изъ всехъ состояний; а въ последние дня праздника часто и многие изъ знатнейшихъ въ городе Дворянъ. Татары кажется въ играхъ сихъ на-ходятъ весьма большое удовольствие, между темъ, какъ они многимъ могутъ казаться едино­образными и скучными. Татарский богатырь, умеющий хорошо бороться, чрезъ подарки мо-жетъ приобрести довольно значительную сумму. Кроме борьбы, бываетъ еще скачка на лошадяхъ и беганье. Въ награждение победите­лю дается носовой платокъ , который вешаютъ на длинную палку, выставляемую при конце бега. Беговыя ихъ лошади малы, невидны и худощавы, однакожъ бегаютъ хорошо, и седо­ки, которыми обыкновенно бываютъ мальчики, умеютъ хорошо управлять ими.
Совсемъ другаго рода игра , и редко быва­ющая , есть следующая: четверо и более Та­таръ ложатся брюхомъ на землю плотно одинъ къ другому, и покрываются широкого плотною кожею. Одинъ изъ Татаръ, называемый въ сей
игръ атаманомъ, долженъ защищать лежащихъ отъ нападения другихъ , которые со всехъ сторонъ жгутами, свитыми изъ кушаковъ, старают­ся жестоко ударить лежащихъ. Атаманъ всяче­ски изыскивает!» случай ударить кого-либо изъ нападающихъ ; но ему впрочемъ не скоро это удается сделать, потому что нападающие, ударив­ши, тотчасъ убегаютъ прочь; а онъ, будучи привязанъ за pyкy веревкою, которую держатъ покрытые кожею Татары, не можетъ далеко ихъ преследовать. Часто прыгаетъ онъ на по-крытыхъ и перескакиваетъ чрезъ нихъ, чтобы какъ-нибудь коснуться ногою кого-либо изъ нападающихъ , и если ему это удается , то въ ту же минуту пpoчиe сильно бьютъ по-крытыхъ кожею , такъ что те принужде­ны встать, а нападающие заступаютъ ихъ место.
Одна изъ примечательныхъ игръ въ Са-банъ есть следующая : кругомъ сидятъ чело-векъ 12, 15 или 20, въ разстоянии другъ отъ друга неболее 2-хъ шаговъ. Одинъ стоитъ за кругомъ съ довольно большимъ узломъ, со-ставленнымъ изъ разныхъ Татарскихъ одеждъ, въ виде шара. Стоящий позади человекъ пере-даетъ узелъ одному изъ составляющихъ кругь, и самъ отходитъ назадъ на три шага. Въ это время тотъ передаетъ узелокъ другому, своему соседу, а этотъ бросаетъ его къ третьему и такъ далее: узелъ летитъ кругомъ, и моло-децъ, сзади стоящий, за нимъ бежитъ, чтобы
поймать его. Когда это удается ему сделать, онъ сменяетъ того изъ сидящихъ, у котораго поймалъ узелъ; тогда очередь переходитъ къ другому, который продолжаетъ тоже. Только въ этой игръ соблюдаются два условия: одно со стороны сидящихъ , Другое со стороны ловца ; первые ни подъ какимъ видомъ не могутъ бро­сать узелъ чрезъ чаловека, и темъ менее, чрезъ двухъ: онъ долженъ лететь правильно и постепенно изъ однихъ рукъ въ другия ; ловецъ же долженъ поймать шаръ у кого нибудь изъ перебрасывающихъ его; а если онъ поймаетъ его на лету , или подниметъ съ земли, что ча­сто случается когда кто-нибудь по своей не­ловкости уронитъ его, то это настоящимъ ло-вомъ не считается; въ такомъ случаъ онъ дол­женъ опять отойти на три шага назадъ покуда узелъ получитъ свое кругообращение. Впрочемъ и то и другое правило ихъ условия нарушают­ся въ некоторыхъ случаях: первое, когда ло­вецъ слишкомъ проворенъ, такъ что самъ поз-воляетъ бросать узелокъ чрезъ два или три че­ловека; второе, когда онъ слишкомъ устанетъ, то ему делаютъ снисхождение и позволяютъ шаръ ловить на лету , или поднять съ земли.
Въ этой игръ часто достается ловцу, кото­рый хвастается своею ловкостью. Когда очередь доходитъ до такого самохвала, то все члены круга единодушно стараются его измучить; въ это время они приподнимаются на колена, шаръ летитъ изъ рукъ въ руки съ такой бы-
стротой, что ловецъ всегда остается шага за 4 отъ него; если же, по чьей-либо неловкости ло­вецъ догонитъ шаръ, то другой бросаетъ его тотчасъ назадъ. Покуда охотникъ оборачивается и бежитъ въ ту сторону, узелокъ уже нахо­дится на несколько шаговъ отъ него. Чтобы более умучить хвастуна, бросаютъ шаръ непра­вильно, т. е. то чрезъ человека, то чрезъ двухъ, то вдругъ изменяютъ направление его такъ, что бедный ловецъ не знаетъ, въ которую сторону бросаться ?
Непроворные и неловкие мало участвуютъ въ этой игре, потому что имъ более всего достается; если такой въ числе сидящихъ, то, по боль­шой части; ловецъ у него поймаетъ узелокъ; если же онъ ловцемъ, то ему всегда приводит­ся бегать безъ пользы, покуда другие не усту-пятъ изъ сожаления. Посему-то весь кругъ долженъ состоять изъ проворныхъ и ловкихъ лю­дей.
Татарки также принимаютъ участие въ семъ праздники , хотя въ некоторомъ разстоянии отъ главнаго зрелища. Въ соседственныхъ кустар-никахъ бываетъ много кибитокъ, изъ коихъ выглядываютъ закутавшияся Татарки. Онъ одъ-ваются на этотъ случай въ богатыя материи, весь­ма много натираютъ лица свои румянами и белилами, налепливая разныя фигуры, или чер­ные тафтяные кружечки, называемые мушками. Если кто къ нимъ приближается , то длиннымъ рукавомъ своимъ покрываютъ большую часть
лица, однакожъ скоро и оставляюсь это, ког­да не спускаютъ съ нихъ глазъ. Въ самыхъ кустарникахъ повсюду видны пьющия чай Татарския жены съ ихъ детьми; и если кто хотя мало знакомъ съ семействомъ, то пригла­шается на чашку чаю. Только однимъ Татарамъ воспрещается всякой допускъ къ ихъ женскому полу.
Татары жалуются, что Русские привозятъ на праздникъ къ нимъ вино, отъ чего некоторые изъ ихъ соотчичей, напиваясь допьяна, и не смотря на надзоръ, производятъ безпорядки. Для отвращения сего и другихъ встречающихся не-удобствъ полиция каждый разъ посылаетъ сюда нъкоторыхъ своихъ чиновниковъ, так­же несколькихъ казаковъ. Известно, что пить вино воспрещается Татарамъ ихъ зако-номъ.
Въ прежния времена Татары отправляли этотъ праздникъ на Арскомъ поле, и давали подъ чистымъ небомъ открытый столъ, при чемъ бедные ели безденежно. Они называли такое угощение Туи; но это обыкновение изчезло, какъ скоро возрасла сила и могущество Росиянъ.
На праздникъ Сабанъ приходятъ смотреть и старцы. Если сберется ихъ много и наступить часъ захождения солнца, то отправляютъ они тутъ вечернюю молитву. На чистомъ поле ста­новятся въ прямую линию, и въ молчании от­правляютъ свою молитву со всеми покло-
нами, соблюдая величайшее благоговение; это составляет весьма странную противуположность съ народомъ, предающимся веселию.

IV. Джинъ.

После праздника Сабана, отправляема-го съ наступлениемъ весны, какъ въ са-момъ городе Казани, такъ и въ соседственныхъ Татарскнхъ деревняхъ, следуетъ другой, назы­ваемый Джинъ. Этотъ послъдний праздникъ въ самомъ городе более не отправляется, но темъ охотнее торжествуютъ его въ продолжении семи недель, каждую Пятницу, поселяне многихъ деревень Казанской Губернии, и при томъ подъ разными именами, что въ 1834 году бы­ло следующимъ порядкомъ: 8-го июля празд­нество происходило подъ именемъ Шенбера, въ деревня тогожъ имени; 15, подъ именемъ Ка-залджаръ, въ деревни Ульясахъ; 22-го, Сарда и Березга, въ деревняхъ того же имени; 29-го береза и Каракуджа, въ деревняхь того же имени; б-го Июля, Мукши, въ деревнъ Атна, и вместе съ симъ Кушкабка, въ деревнъ большой Бита-манъ; 13-го Биктау, въ деревнъ Сае, и нако-нецъ 20 1юля, Кабакъ, въ деревнъ Менделей и въ деревнъ Инзе.
Какъ Сабанъ есть праздникъ для мужчинъ, такъ Джинъ посвященъ Татарскимъ женщинамъ. По преданиямъ, начало его приписывается одно­му богатому Татарину, имевшему много дочерей, кои не могли найти удобнаго случая выд-ти замужъ. Отецъ выдумалъ хороший способъ сделать дочерей своихъ известными: онъ при-гласилъ въ Пятнпцу всехъ уважения достой-ныхъ жителей своей деревни на пиръ, данный на поле, где , угощая наилучшимъ образомъ , показывалъ своихъ дочерей. Симъ обра­зомъ онъ нашли себе жениховъ и въ корот­кое время все вышли замужъ. Съ того времени многие отцы ежегодно съ дочерьми собирались на томъ месте с подобнымъ намерениемъ, и имели желаемый успехъ. Следовательно цель сего праздника есть та, чтобы женщин, удаленныхъ у Татаръ отъ всякаго сообщения съ мужчинами, сделать известнее последним. Желая узнать, какъ Татары празднуютъ это время, я ъздилъ въ Татарскую деревню Саю, отстоящую отъ Казани почти на 30 верстъ. На другой день по приезде моемъ, Татары мылись въ баняхъ, и притомъ мужчины прежде женщинъ. Вскоре после бани я при-глашенъ былъ къ обеду, состоявшему изъ большаго блюда пельменей , иначе по Татарски называемыхъ казанъ-бюкмязи, изъ теплаго моло­ка , въ которомъ было сварено ивишенье (осо­бый родъ грибовъ) съ зеленымъ лукомъ, что у нихъ называется гумбаша; потомъ подали сливки съ каймакомъ, маленкие круглые пирож­ки , называемые кимакъ, и яичницу. Около двухъ часовъ по полудни кончилось моление, и со всъхъ сторонъ начало стекаться чрезвычай-
ное множество людей на поле, которое въ этотъ день назначено было местомъ для празднества, гдъ собралось более 6,000 человекъ, пришедшихъ въ этотъ день изъ шестнадцати окруженныхъ деревень и изъ самой Казани. Тутъ наскоро по­строено было также нисколько лавокъ съ пряниками, орехами и проч., но ни где не бы­ло въ продажи вина. несколько Курайчевъ (Та-тарскихъ музыкантовъ), играя на самодельныхъ скрипкахъ, приглашали къ пляски, которая по­зволительна у нихъ однимъ мужчинамъ; жен­щины смотрели только, сидя въ своихъ кибит-кахъ. Я удивлялся, слыша тутъ Немецкия и Французкия танцовальныя пьесы, и смотря на пляску козачка. Естественно, я старался открыть причину этой странности, и узналъ отъ самыхъ Татаръ , что ихъ собственная плясовая музыка уже более имъ не нравится, и что потому они предпочитаютъ ей козачка и проч. По местамъ слышны были простонародныя Татарския песни; прилагаю здъсь одну изъ нихъ въ переводе.
Какъ прекрасенъ величавый, светлый месяцъ, так ты любезна, подобно тихой звезде вечер­ней.
Какъ красивъ лоснящейся соболь, такъ ты привлекательна, подобно остистому бобру.
Какъ бы лишенный света, я не могу жить безъ тебя, прекрасная (*)!
(*) Читатели, надеюсь, извинять Русской перевод как этой, такъ и следующихъ песенъ: вкусъ Татаръ и об-
Одинъ курайчь запелъ: я скрипку строю и струны не рвутся; къ тебъ почувствовалъ я любовь, милая, и надежда моя будь всегда крепка (**)
Прекрасная Татарка спела въ ответъ: ги-бокъ и красивъ станъ твой; какъ месяцъ, изги­баются твои брови, светлое, лице твое въ су-мракъ вечера блистаетъ.
Татарский Бардъ (Джручи) пелъ къ своей красавицъ : какъ ковыль твои волосы, все тело твое драгоценный камень, осыпанный базили-комъ: (***) сладки речи твои, какъ весенняя песнь соловья.
разъ ихъ выражения весьма разнятся отъ нашего; в потому недолжно удпвлятся, читая, что Татарская кра­савица, прекрасна какъ звезда вечерняя, уступаетъ од-накоже въ красоте соболю. Желательно было бы ознакомиться иамъ съ Татарскою словесностью, которая при столь особенномъ оть прочихъ народовъ вкус, дышущемъ восточною пышностью . имеетъ свои собственный красоты, почти невыразимыя на другихъ языкахъ.
(**) Главная красота сей песни состоитъ въ игре словъ, которой неиожно выразить на нашемъ языке. Курайчь сравниваетъ свою надежду со струнами , кои, выдер­живал сильное напряжете при разстраивании инструмен­та, не лопаются : его надежда подобна имъ, хотя и находится въ томъ же напряжении. по причицне не­уверенности во взаимности его любезной, однако пре-будегь тверда, не лопнешь.
(***) Базиликъ (Ocymum basilicum) есть любимый цветокъ Татаръ. по крепкому его запаху. Здешние Татары установляютъ летомъ свои окна горшками съ бальзами­нами , капульцынани, базиликами и очень редко съ другими цветами.

Чтобы еще более возвысить удовольствие при столь великомъ праздника, Татары стреляли изъ пистолетовъ; частые выстрелы, мешаясь съ шумомъ разговоровъ и песенъ, со ржаниемъ ло­шадей, съ жалобнымъ, гнусливымъ пениемъ Та-тарокъ и съ диликаниемъ Карайчевъ, производи­ли странное действие. Татарская девушки были одеты въ лучшия свои платья; ихъ лица натер­ты густо румянами и улеплены мушками; зу­бы , веки и брови начернены; словомъ, все было употреблено, чтобы пригожество, по ихъ вкусу, выказать въ полномъ блеске. Но это удо-вольствие не долго продолжалось; потому что чрезъ три часа начали все разъезжаться, одни съ сте-сненнымъ, другие съ полнымъ удовольствия серд-цемъ. На дороге я встретилъ веселаго молода-го Татарина, въ великомъ восторге возвращав­шегося отъ зрелища столькихъ красотъ. Онъ пелъ: „ я смотрелъ на милыхъ , какъ коршунъ смотретъ на свою добычу: милыя смотрели на меня , какъ кошка , съевшая масло."

ТАТАРСКИЯ УЧИЛИЩА.

Всякому заезжему, безъ сомнения, странно по­кажется найти въ Казанскихъ Татарахъ, говоря вообще, народъ более образованный, нежели не­которые , даже Европейские. Татаринъ, неумею-щий читать и писать, презирается своими земля­ками, и, какъ гражданинъ , не пользуется ува-жениемъ другихъ. По сему-то всякой отецъ старается, какъ можно ранее записать дитей своихъ въ училище, гдъ бы они выучились по крайней мере читать, писать и узнали бы на­чала своей религии. Для споспешествования сему при каждой мечети полагается училище, состоя­щее подъ особеннымъ надзоромъ Ахуна; Мулла мечети здесь учитель, ежедневно занимающейся обучениемъ всемъ этимъ предметамъ. Въ здеш-нихъ двухъ Татарскихъ слободахъ находит­ся 8 мечетей, и при нихъ только 4 училища , въ коихъ однакожъ много учениковъ. Ихъ спо-собъ учения имъетъ нечто особенное отъ наше­го : разве въ немъ можно найти некоторое от­даленное сходство съ пансиономъ. Домъ для учи­лища покупается какимъ нибудь богатымъ Та-тариномъ; отопление и потребныя починки его беретъ на себя, изъ угождения Богу, другой Тата­ринъ на одинъ годъ, или болъе. Внутри такого дома находится, кроме малыхъ сеней , одна большая комната, въ которой , какъ въ театре для сцены, полъ возвышенъ на несколько сту­пеней. На этомъ восвышении разполагаются такъ, что учителю, его помощнику и ученикамъ , до­стается место каждому шага въ полтора для подушки, ящика, посуды, книгъ и письменнаго прибора. Помощникъ учителя и ученики въ од­ной и той же комнате и учатся и ведутъ свое хозяйство; даже, ежели бы кто изъ нихъ сде­лался боленъ, то долженъ въ самомъ училище лежать на своей подушке до окончания болезни.
Учитель въ такомъ случае заступаетъ для больнаго место врача, и лечитъ его про­стыми средствами. Подушки учителей отделяют-ся отъ ученическихъ. занавескою изъ пестрой ма-терии. Надъ местомъ , учителемъ занимаемымъ на прибитыхъ къ стене полкахъ, кладутся нуж-ныя для учения книги. Тутъ же часто можно видеть и чеботарной приборъ : учитель учитъ и чинить сапоги , какъ себе, такъ и ученикамъ своимъ.
Дети поступаютъ въ училище на 7-мъ или 8-мъ году своего возраста; курсъ ихъ учения продол­жается по меньшей мере 5 летъ. Те же , кои посвящаютъ себя наукамъ, т. е. желають со временемъ сделаться священнослужителями , или учителями , остаются въ школе гораздо долее.
Учение начинается азбукою, после которой читаютъ книгу Гавтиакъ, содержащую въ себе из-влечения изъ Алкорана, отчасти сокращенно, отча­сти же целыми сурами (такъ называются главы въ Коране). Потомъ читаютъ Татарския книги, печа-танныя здесь въ Казани: Пиргули, Субатулгази-зинъ, Фаузулназатъ, Стуани, въ коихъ заключа­ются изъяснения на Коранъ въ стихахъ, или про­зе, и наконецъ книгу Мухамед-Ефенди , содер­жащую въ себе наставления въ торговле (*) а иногда и Грамматику (Наху) Арабскаго языка.
(*) Торговля составляет, можно сказать, единственное за-нятие здешнихъ Казанскихъ Татар. Кто иметъ хотя малый капитал., тоть старается обратить его в товаръ и ведет торг весьма различный. Одни съ большимъ
Кроме чтения и оснований магометанской ре-лигии здесь учатся и Арабскому языку столь­ко, сколько то нужно для поверхностнаго разу-мения Алкорана; также Персидскому и Бухарско­му. Языкамъ этимъ они учатся, какъ для облегче-ния сношения по торговле. такъ и для того, чтобы уметь читать Турецкия книги , въ коихъ весьма часто встречаются Арабския и Персидския слова, и писать высокимъ слогомъ , кото­рый состоитъ единственно въ примъшивании безъ разбора къ Татарскимъ словамъ Арабскихъ, Пер-сидскихъ и Турецкихъ. Но тутъ не учатъ язы­ку Татарскому по правиламъ Грамматики; Татаринъ, говорятъ они, языку своему долженъ выучиться отъ матери, а пото­му и ненужно платить за то деньги въ учили­ще. Замечательно, что здешние Татары, находясь посреди Русскихъ, съ которыми и по торговле имеют многия сношения , такъ мало стараются знать Русский языкъ. Нетъ изъ нихъ почти ни одного, который бы хорошо говорилъ на этомъ языке, а еще менее такихъ, кои бы умели пи­сать на немъ. На вопросъ мой, почему въ шко-лахъ ихъ не обучают ъ по Русски, я полу-
капиталомъ ведуть торговлю съ Китайцами, другие съ Бухарцами , или съ Персиянами ; иные обращаютъ ка-паталъ на изделия своихъ Фабрикъ, особенно же мыль,-ных и проч.; менее достаточные торгуютъ въ разно­ску шелковыми и бумажными материями ; иаконецъ (беднейшие продаютъ на разницу cию, овесъ и другие припасы.

чилъ въ ответъ, что такой ученикъ, по ихъ мнению, сделался бы негодяемъ, и не имелъ бы места въ ихъ обществе.
Учитель (по Арабски Стоттъ, по Татарски же Хал фа), вместе и Мулла мечети, не жи-ветъ въ самомъ училище, но имеетъ у себя по-мощниковъ, выбираемыхъ имъ изъ старшихъ учениковъ, кои и должны для надзирания жить въ самомъ училище. Онъ не получаетъ какого-либо определеннаго дохода, но довольствуется подарками, отъ учениковъ ему приносимыми. Также подарки состоятъ изъ муки , меду , чаю, мъдной монеты, въ маломъ однакожъ количе­ства , а иногда , къ большому какому праздни­ку , ему дарятъ халатъ. Дети здешняго купца Суюрова каждую Пятницу приносятъ учителю своему въ подарокъ 8 караваевъ хлеба. Здесь, какъ и везде, чемъ учитель взыскательнее и строже, темъ более получаетъ подарковъ отъ учениковъ своих, но и совсемъ темъ его доходы не простираются более ста руб­лей въ годъ. Когда я удивлялся столь малымъ доходамъ сихъ учителей, одинъ почтенный Ахунъ сказалъ мне: Попросите вашего Господи­на Министра Просвъщения , чтобы онъ принялъ наши училища въ свое особенное попечете и покровительство. Мы желаемъ , чтобы дети на­ши обучались наукам, но не знаемъ средствъ къ достижению сего; досель мы посылаемъ въ Бухару всехъ техъ, кон хотятъ занять мъ-сто ученаго священнослужителя, потому что
здесь она не имеютъ случая и средствъ образо­ваться надлежащимъ образомъ!
Учение начинается по утру съ разсвътомъ. Въ это время Ахунъ наставляетъ учениковъ въ ре-лигии. По четвергамъ повторяютъ пройденное въ цълую недълю; кто не хорошо отвъчаетъ, того секутъ, или сажаютъ въ подполье. Учители надзираютъ вмъстъ н за опрятностно учениковъ своихъ , я за исправлениемъ ихъ обязанностей : неисправные въ томъ или другомъ, равно какъ и те, кои не молятся Богу днемъ по пяти разъ въ самомъ училище, подвергаются таковому же наказанию. Времени для отдохновения учащимся нет; только въ Четвертокъ учение прекращает­ся съ половины дня, и начинается опять по утру въ Субботу.
Для письма они употребляютъ перья Индей-скаго петуха , чернилы приготовляютъ изъ ту­ши , растертой на водъ , бумагу любятъ лоще­ную. Некоторые ученики, въ продолжении курса учения своего, иногда успэваютъ прочитать весь Коранъ четыре раза. Они учатся , сидя на по-душке съ поджатыми подъ себя ногами, и чи­тая на распеве жалобнымъ , гнусливымъ голо-сомъ свои уроки: все это, взятое вмъсте, состав-ляетъ какое-то совершенно особенное зрълище. Такъ какъ ученики остаются въ школе безвыходно целую неделю, то и избираютъ обыкновенно по жеребью такого, который долженъ пригото­влять имъ кушанье; потому что женщинъ здъсь не бываетъ. У нихъ есть общий котелъ, въ кото-
ромъ варятъ себе салму, или пельмени. Каждый может есть свою долю, когда хочетъ; но обы­кновенно они завтракаютъ въ 8 часовъ утра и обедаютъ въ 6 часовъ вечера.
Женский полъ у Казанскихъ Татаръ получа-етъ равнымъ образомъ известную степень обра-зования , и между Татарками мало найдется та-кихъ, кои бы не умели надлежащимъ образомъ читать и писать. Оне учатся у жены Муллы здешней новой мечети: женщина эта имеетъ болышя способности для обучения ихъ симъ предметамъ. Я самъ виделъ прекрасно написан-ныя ея воспитанницами письма и некоторыя Татарския песенки. Сверхъ того почти все Та­тарки учатся у матерей своихъ, или родствен-ницъ шитью; оне особенно занимаются выши-вашемъ золотомъ Татарскихъ сапожковъ и те-бетеекъ; здесь оне обнаруживаютъ большое искуство и изобретательность въ составлении узоровъ.
Татарская типография.
Она приняла свое начало въ 1802 году. Со­держатель ея былъ Татарский купецъ Бурашевъ, который въ течение трехъ летъ напечаталъ сле­дующая Татарско-Арабския книги:
1) 11,000 экзем. Татарской азбуки.
2) 7,000 экзем. 7-й части Алкорана.
3) 1,200 экзем. Пиргули.
4) 3,000 экзем. Фауджуль-Наджядъ.
5) 3,000 экзем. Суббатуль-Газизинъ.
133
6) 3,000 экзем. Стуани.
7) 2,000 экзем, полнаго Алкорана.
8) 1,000 экзем. Алкорана въ 30-ть частей,
(Гафитякъ).
При другомъ содержателе типографии, Юcyп Апанаевъ напечатано, въ 1806 году:
1) 19,000 экзем. Татарской азбуки.
2) 3,000 экзем. 7-й части Алкорана.
3) 1,000 экзем. Пиргули.
4) 1,200 экзем. Стуани.
5) 1,200 экзем. Суббатуль-Газизинъ.
6) 1,500 экзем, полнаго Алкорана.
Въ следующихъ годахъ часто печаталось огромное число Татарскихъ азбукъ и 7-й части Алкорана : при содержателе , купце Юнусове , вышли очень красивыя издалия полнаго Алко­рана, въ листе, содержащаго въ себе до 121 листа. Алкоранъ этого издании продается на ярмарке Нижегородской по 25 рублей , въ пе­реплете.
Работающие въ типографии все изъ Татаръ; но только бумага и чернилы покупаются у Русскихъ. Въ этой азиатской типографии я за-метилъ особенную деятельность въ то время, когда были Библейския Общества. Татары тогда съ такимъ же рвениемъ старались распространить свои духовныя книги , какъ и мы.
Сверхъ того въ этой же типографии напеча­таны сочиненныя Лекторомъ Ибрагимомъ Халь-финымъ: Татарская Грамматика и собранныя имъ же Хрестоматия; и словарь Татарскаго язы­ка , изданный священникомъ Троянскимъ.
Не могу не упомянуть здесь о хитрости, употребленной содержателемъ Бурашевымъ, при издании одной духовной книги, напечатанной здъсь же въ 1802 году. Бурашевъ, для интере­су своего, въ книги подъ названиемъ: Фаужуль-Наджядъ, прибавилъ несколько листов , въ пользу исповъдания Шеитовъ, вероятно для то­го , чтобы могъ ее съ выгодою продавать и Персиянамъ; но после восмилетняго о семъ процесса, этотъ Бурашевъ обвиненъ былъ въ святотатстве Казанскими Татарами, принадле­жащими къ исповъданию Сунны. Прибавленные къ этой книгъ листы были выдраны и сож­жены при Муллахъ и Русскихъ чиновникахъ.

Приемъ иностранныхъ гостей у Татаръ.

Однажды после обеда мы поехали къ знакомо­му Татарскому мещанину, который приглашалъ насъ къ себе. Онъ встретилъ насъ у воротъ съ большого въжливостью, ввелъ въ комнаты, и посадилъ на канапе. Самъ онъ былъ только въ нижнемъ платье: длинномъ до коленъ камзоле и въ легкомъ Бухарскомъ халате; жены его тутъ не было. Хозяинъ поставилъ на столъ не-сколько тарелокъ съ кедровыми орехами, изю-момъ и проч.; стол покрыт был пестрымъ
Персидскимъ тканьемъ изъ хлопчатой бумаги. Мы разговаривала о торговле очень знакомой нашему хозяину, и особенно о торге мехами, имъ производимомъ. Покупая въ Казанской гу-бернии меха беличьи, горностаичьи, норко­вые и мъха другихъ малыхъ зверковъ, онъ про-даетъ ихъ Московскимъ купцамъ, кои въ вели-комъ множества отправляютъ ихъ въ Кяхту, для промена на китайку, род цветной Китай­ской бумажной материи.
Наконецъ пришла и жена его: дамы, съ на­ми бывшия, поцеловались съ нею. По прошествии получаса поставили на столъ большое блюдо супа , въ которомъ плавали маленкие , продол­говатые 7 похожие на уши пирожки, начинен­ные рубленым мясом. Мы ели этотъ супъ деревянньми ложками, (ибо сделанныя изъ ме­талла имъ запрещено употреблять) и нашли, что вкусъ его приятенъ. Супъ этотъ есть родъ бульона, приготовленнаго съ лукомъ и перцемъ, иногда съ кислымъ молокомъ, или уксусомъ, и называется вместе съ пирожками пельменями. Потомъ подали курицу, мелко изръзанную , съ солеными огурцами.
Въ продолжении стола, хозяинъ намъ при-служивалъ; жена же его ела потомъ, особо отъ насъ, въ углу комнаты, задернувши при томъ занавески, чтобы мужчины не видали, какъ она ест.
Вскоре после сего подали чай, но без мо­лока : въ послъдняя чашки прибавлялась водка.
Передъ чаемъ и после, насъ подчивали несколь­ко разъ Донскимъ виномъ, котораго однако хо-зяинъ нашъ и не отведывалъ , но пилъ вместе съ нами пуншъ. Мы еще более часа разговари­вали и нашли въ хозяине нашемъ умнаго чело­века , который отвечалъ хорошо на все наши вопросы. Онъ принуждалъ насъ еще несколько разъ пить вино , но въ 8 часовъ мы разстались съ нимъ, и нашли у воротъ его готовыя сани съ пуховыми подушками, для насъ пригото­вленными , и сынъ его насъ провожалъ, распе­вая дорогой Татарския песни.
Все Татары Казанской губерии состоять изъ купцовъ, мещанъ и пахатныхъ крестьян; весьма немногие между купцами у нихъ носятъ имя князей, которое усвоили се­бе отъ своихъ предковъ, бывшихъ Мур­зами при владычестве Хановъ. Въ городе Казани находятся князья Замановы, имеющие хорошие мыльные заводы. Князь Исай Замановъ отличался верностью своею къ Российскому Пре­столу , бывъ употребленъ на службе противъ бунтовщика Пугачева, и за свои заслуги полу-чилъ отъ Императрицы Екатерины зо­лотую медаль на Андреевской ленте. Его сынъ Ахметъ, также имелъ несколько медалей. Дети сего последняго, Валидъ и Мустафа ныне от­личаются издел1емъ хорошаго мыла. Князь Яушевъ былъ плохимъ переводчикомъ въ Губер­наторской Канцелярии; также и князь Ибрагимъ Богдановъ , бывший въ той же должности , не лучше того. Ихъ сыновья ныне наборщиками и батырщиками въ Татарской типографии, со­стоящей при Казанскомъ Университете. Князь Сейтовъ въ пригородке Уре известенъ выдел­кою кумачей.
Некоторые изъ Татаръ встуиаютъ въ Госу­дарственную службу, на пр. Г. Хальфинъ, быв-ший учителем Татарскаго языка въ Казанской Гимназии, Г. Алкин, ныне частный при-ставъ, и несколько другихъ. Все, на служ­бе находящиеся, Татары имеютъ на голове во­лосы и одеваются по Европейски; но, собираясь въ мечеть, они одеваются въ национальное свое платье и покрываютъ голову чалмой, или тур-баномъ, чтобъ не было видно волосъ. Кре-постныхъ Татаръ въ Казанской Губернии нетъ.
Казанские Татары, какъ заводчики, отличаются следующими изделиями: на заводахъ князя Зама-нова, Юнусова, Арсаева, Апанаева и Якубова при­готовляется ежегодно около 50,000 пуд. хороша­го мыла. На 2 заводахъ Юнусова, на 2 Апанаева и на заводе Усманова выделывается ежегодно до 150,000 козловъ, посылаемыхъ въ Кяхту. На заводахъ Юнусова и Арсаева ежегодно вы­ливается до 20,000 пуд. сальныхъ свечь, от-правляемыхъ въ С- Петербурга. Кроме сихъ упомянутыхъ 2-хъ большихъ заводовъ, много
въ Казани находится для сего изделия малень-кихъ. Китаечныхъ въ Казани у Татаръ фаб-рикъ 5, а именно : купцовъ Апакова, Азимова, Уразова, Абдулина и Бикмогометова. Они рас-продаютъ свои товары на ярмаркахъ въ Орен­бургской Губернии. Сверхъ того между 2-хъ Татарскихъ слободъ находится поташный заводъ купца Алишева, гдъ вываривается ежегодно до 5000 пуд. поташа. Немаловажными изъ ихъ фабрикъ почитаются 2-хъ купцовъ Абдулина и Файсулина, гдъ въ большомъ количества вы­шиваются шелкомъ и золотомъ такъ называемые ичеги, или ботинки. Этою работою занимаются не только Татарския женщины, но и весьма многия Русския девушки. Кромъ этихъ двухъ большихъ фабрикъ, вышиваниемъ ичеговъ зани­маются многие Татары:
Татары менее страдаютъ болезнями, нежели Pyccкиe. Татаринъ, достигший совершенныхъ лътъ, начинаетъ наблюдать во всемъ умеренность. Однакожъ они более страдаютъ отъ болезней печени и нижней части живота. Очень многие изтреблены были холерою. Они также подверже­ны поносамъ, которые бываютъ у нихъ опасны обыкновенно въ жаркое лето, особливо во вре­мя Нижегородской ярмарки, откуда они при-возятъ эту болезнь сюда. Лекарство принимаютъ они охотно. Не имея своихъ собственныхъ вра­чей , они приглашаютъ здешнихъ Русскихъ или иностранныхъ медиковъ; но за труды ихъ платятъ очень скупо, или ничего.
Почти никогда не найдешь Татарина , кото­рый бы хорошо и чисто говорилъ и выговари-валъ по Русски, а еще труднее между ними найти, кто бы могъ правильно читать и писать на этомъ языке.
Они не стараются учиться по Русски, а до­вольствуются говорить кое-какъ, по навыку. У Татаръ нашелъ я одно только косметиче­ское средство: короткая палочка, получаемая изъ Бухари, имеющая въ себя вязкую горечь, подъ названиемъ: Месветъ-агачь. Татарские купцы всякой разъ передъ темъ временемъ, когда ид­ти въ мечеть, труть себе зубы и десны, чтобъ не пахло изо рту.
Татары почитаютъ Христианъ нечистыми за то, что у нихъ есть образа и что они упо-требляютъ въ пищу свинину.
О Богослужени въ Российской Церкви они понятия не имеютъ, потому что не пуска­ются въ храм; но думают, что Церковная служба состоитъ въ колокольном звон и в поклонении иконам, носимымъ по улицамъ. Молодые Татары иногда бываютъ въ Проте­стантской Церкви, и, не понимая языка, дума­ютъ , что служба состоитъ только въ органахъ я притомъ въ вертении оныхъ рукой. Объ этомъ последнем пункте такъ думаютъ и многие простолюдины изъ Русскихъ.
Татары своимъ фамильнымъ именамъ прида-югь Русския окончания, на пр. Апанаи -Апа-наевъ, Заманъ—Замановъ, Юнусъ—Юнусовъ.
Они считаютъ годы по Христианскому лето-счнслению, и месяцы называютъ по Европейски. Религиозные ихъ праздники однакожъ идутъ по течению луны. Таким образомъ они 11-ю дня­ми ежегодно идутъ впередъ, такъ что въ тече-ше почти 35 л. праздники ихъ опять прихо-дять въ прежний порядокъ.
Ныне у Татаръ богатыми почитаются куп­цы : Хубайдулла Юнусовъ, имъющий болъе 3 миллионовъ руб., Хузаинъ Апанаевъ и Апаковъ, имеющий более пол-миллиона руб.; Абдряшитъ Юнусовъ до 2-хъ миллюновъ руб.; Курбанга-лей Арсаевъ ? Искакъ Бушитовъ Якуповъ , Ти-мурь-Булатъ Якуповъ , Давыдъ Джедигеровъ, Мустафа Лебяжин, Менглибай Козловъ более пол-миллюна руб. и некоторые другие, имеющие xoрошие капиталы.
Татары, разумеется, изъ простонародья, так­же большие охотники до кулачнаго боя, какъ и Pyccкие мещане. Весною и осенью, въ хоро­шую погоду, подъ вечеръ, собираются на бере­гу озера Кабана кулачные бойцы. Татары съ крикомъ толпою нападаютъ на Русскихъ, и тутъ атаки ихъ редко проходятъ безъ окровав-ленныхъ лицъ. Я заметилъ, что въ этомъ бокси-ровании Татары имеютъ преимущество передъ Русскими бойцами; но ныне это почти оставле­но.
Татары охотно принимаютъ участие и въ нашхъ публичныхъ увеселенияхъ, въ театрахъ н маскарадахъ, а некоторые, изъ почетных ихъ согражданъ, бываютъ на обедахъ, давае-мыхъ по какому - нибудь случаю Казанскимъ купеческимъ обществомъ. Когда знаменитые путешественники посещали Казань, тогда я имелъ случай часто приглашать ихъ ко мнъ на обед, куда званы, были много, изъ любопытства и для пестроты, также Ахунъ, Муллы и некото­рые изъ первостатейныхъ Татарскихъ купцовъ. Они охотно соглашались на мое приглашение и за столомъ ели только рыбное и молочное, не касаясь до мяснаго, и не пили иностранныхъ винъ, а только медъ и шербетъ.
Хотя женщинамъ ихъ и непозволяется быть въ нашихъ публичныхъ собранияхъ, но оне съ большою охотою призжаютъ къ качелям , бы-вающимъ здъсь въ Троицкую неделю на Арскомъ поле, и смотрятъ изъ своихъ кибиток, стоя-щихъ въ некоторомъ отдалении отъ зрелища. Также во время весенняго разлива Казанки мо­жно ихъ видьть толпами у биржи на Булакь покупающихъ любимыя ихъ пестрыя фарфоровыя чашки и стаканчики. Изъ этого видно, что Татары и Татарки любятъ принимать участие въ нашихъ увеселенияхъ.
Мещане Татарские торгуютъ мелочами, мя-сомъ, сырыми кожами, воскомъ , саломъ и пр. у Татарской Ратуши, где нарочно выстроено множество лавок; но купцы Татарские уже торгуютъ съ Русскими въ общемъ гостиномъ дворе, близь крепости. Замечательно, что здесь все лавки, Татарами занимаемыя, находятся не 142
въ линияхъ на улицу, занимаемыхъ Русскими но всегда въ рядахъ внутреннихъ, обращен ныхъ на дворъ.
О маслянице, по введенному изстари обычаю приезжаютъ въ Казань изъ близь лежащихъ Та тарскихъ деревень Татары, отъ 3, а иногда до 5 тысячъ человекъ, и катаютъ Русскихъ п всем улицамъ за весьма малую цену; н не смотря на дешевизну, всякий изъ нихъ въ эт недълю получаетъ отъ 20 до 30 руб. Кажды Татаринъ получаетъ для извоза билетъ от Полиции, внося за него некоторую сумму.
На Татарскомъ базаре, особенно зимою, со бирается множество Татарскихъ мещан, кото рые покупаютъ у поселян, своихъ соплемен никовъ, следующие товары.
1) До 100,000 сырыхъ кожъ, привозимых ежегодно въ городъ изъ за-Камы, изъ Уфы и окрестностей Оренбурга; въ томъ числе около 600,00' коровьихъ, по 6 руб. кожа, и 400,000 лошади ныхъ, по 5 руб., отправляютъ ихъ въ С. Пе тербургъ чрезъ Русскихъ купцовъ.
2) До 150,000 козьих кожъ, привозимых Татарами изъ Уфы и изъ за-Камскихъ деревень Каждая , невыделанная ,кожа , по 2 руб., он здесь на Татарскихъ заводахъ выделываются.
3) Около 500,000 овчинокъ, изъ Ордынских по 2 руб., а изъ Русскихъ овецъ по 1 руб. 8 коп. каждая. Оне получаются изъ здешней Оренбургской губернии.
4) До 150,000 пудъ топленаго сала, для свъ-чей и для мыла Татарскихъ заводчиковъ. Оно покупается въ Оренбургской Губернии, по 12 руб. за пудъ.
5) До 10,000 п. воску, изъ Казанской губернии, особенно изъ за-Камскихъ Татарскихъ деревень. Пудъ стоитъ 47 руб.; воскъ отправляется въ Москву.
6) До 20,000 п. меду, по 18 руб. п. простаго, а отборнаго, по 34 руб. п.; отправляется на Ростовскую ярмарку.
Здесь говорится только о торговле, произ­водимой одними Татарами; но торговля Рус­скихъ несравненно выше.
Богатые Татарские купцы приглашаютъ иног­да , или, лучше сказать, чаще всего бываютъ вынуждены приглашать къ себе на чай Губер­натора и другихъ главныхъ чиновниковъ. Это бываетъ въ полдень. После чаю тотчасъ уго-щаютъ ихъ множествомъ разныхъ фруктовъ; потомъ на закуску подаютъ лучшую икру, и разнаго рода рыбу, при чем въ изобилии льет­ся Шампанское, котораго однакожъ сами хо­зяева не пьютъ. Многие мелкие чиновники также пользуются подобным гостеприимствомъ Татаръ и бываютъ имъ въ тягость.
Татары ныне живут въ большомъ согласии съ Русскими, и уже не слышно отъ Русскихъ нъкоторыхъ жесткихъ, на счетъ Татаръ, словъ, которыя часто употреблялись, летъ сорокъ тому назадъ. Однакожъ иногда кучера Русские по улицам бранятъ Татарина, называя собакой, ежели онъ не скоро своротить съ дороги, чтобъ дать дгьсто проехать. Но Татаринъ, въ такомъ случаъ , тихо бормочетъ подъ носъ: донгусъ, а про себя думаетъ: ты алкафером.

1844 год.

http://qazantatarlary.narod.ru/Fuks_statis.html